Но о чем она думает? Мыслями явно где-то в другом месте. О Кирилле своем плейбоистом грезит, когда сидит так близко от меня, что у меня дыхание перехватывает? Ей все нипочем, смотрю. Я рассвирепел от одной только мысли.

Сейчас я покажу ей Кирилла.

Наконец она услышала, что я к ней обращаюсь, и подняла на меня свою бездонную зелень глаз. Я понимаю, что готов на все, чтобы эта бездна смотрела только на меня.

Но вслух говорю (надо быть последовательным в своих действиях и решениях):

— Вам необходимо представить отчет о показателях эффективности каждого подразделения за прошедший квартал. Через три дня.

Ух, какая она злая сейчас, глаза мечут искры. Ничего себе, какой темперамент! Неожиданно. Но вот так она еще красивее, чем обычно.

— Какие три дня? — подает она реплику.

Недовольна явно. Ха. Будешь знать, моя девочка, как с Кириллами всякими тискаться (эта мысль больно отозвалась в моем сердце).

И тут вдруг от нахлынувшей на меня ее энергии, пусть даже злой и неправильной, меня всего скручивает. Мне нечем дышать, сердце сбивается с ритма, но от сладостной пытки быть рядом с ней я не могу отказаться. Я хочу ее до рези в глазах, до дрожи в руках. Черт! Так нельзя. Чтобы взять себя в руки, я наливаю себе воды. Стараюсь унять дрожь в своих пальцах, расслабить все напряженные донельзя мускулы.

— Я сказал, через три дня, значит, через три дня, — говорю, приведя себя в норму.

Что? Обещает за два дня сделать? Сидит, как нахохлившийся птенчик зимой, замерзающий от стужи. Безрассудный жест отчаяния — так я это понимаю. Но не буду ей перечить. Как скажешь, моя девочка.

— За два так за два.

Совещание закончено, но мне не хочется, чтобы она уходила. Я хочу смотреть на нее снова и снова. Но она самой первой вскакивает с места — торопится делать отчет, видимо. Смешно вдруг стало, развеселился.

Все разошлись, а я остался один в тишине своего кабинета. Заглянула Мила с неотложными документами — надо подписать. Но мне не до них сейчас. Что-то непреодолимое тянет, ноги сами ведут меня в ее кабинет. Открываю рывком на себя плотно закрытую дверь. Ба! Вот это я попал…

Ольга стоит спиной к двери, наклонив голову вниз, ее волосы золотистым водопадом устремлены по направлению к полу, а я смотрю на открывшуюся моему взору картину и не могу произнести ни слова. Я чувствую короткий трепет сердца в груди и ощущую, как оно потом гулко ударяется в грудь. Адреналин прокачивает мое тело и ударяет кровью в виски. Я ловлю себя на мысли, что хочу подойти к ней, смять ее в своих руках, крепко сжать в своих объятиях и никогда не отпускать. Я хочу обладать ею, как никогда не хотел еще обладать ни одной женщиной. Я смотрю на гибкий излом ее спины и представляю себя рядом с ней.

Она грациозно с изгибом спины выпрямляется, заставляя мое сердце учащенно биться, и, не замечая меня, проводит щеткой по великолепным волосам, другой рукой держа фен. Я хочу прикоснуться к ее волосам, почувствовать их шальной запах. Провести по ее плечам, развернуть к себе лицом и увидеть ее губы, будоражащие мне кровь. Я хочу впиться в эти губы, открытые для моего поцелуя, и выпить ее всю без остатка. Но нет, я не буду торопиться, я буду пить это колдовское зелье мелкими глоточками, смакуя удовольствие. Как мне хочется ощутить ее вкус!

Я мысленно одергиваю себя, отводя взгляд в сторону, когда замечаю, что уже незнамо сколько времени здесь стою и наблюдаю за волнующими меня ее движениями. Ловлю себя на мысли, что жутко злюсь на нее, на себя, на всю ситуацию в целом, на мою неспособность устоять перед ней.

— Это так вы делаете отчет? Оригинальный подход, — наконец выдавливаю я из себя обидные слова.

Глава 16

Эльвира шла по коридору в направлении кабинета главбуха, но услышала сдавленный полушепот: что-то происходило за углом, вне поля видимости.