Колин Гувер. Уродливая любовь
Моим лучшим подругам, они же мои сестры, Лин и Мерфи
Глава первая Тейт
— Кто‑то оставил след на вашей шее, юная леди. Я удивленно распахиваю глаза и медленно оборачиваюсь к старичку, что стоит рядом. Он нажимает кнопку лифта и смотрит на меня. Потом улыбается и показывает на мою шею. — Я про родинку. Я непроизвольно касаюсь места чуть ниже уха — там, где у меня родимое пятно размером с десятицентовую монетку. — Мой дед говаривал, родинки способны поведать, чем кончился последний бой у человека в прошлой жизни. Вас, видать, ударили в шею. Зато смерть, наверное, была быстрой. Я улыбаюсь. Не знаю, пугаться или принять его слова за шутку. Мрачный способ завязать беседу, но вряд ли мужчина опасен. Судя по сгорбленной спине и неуверенной походке, ему никак не меньше восьмидесяти. Мужчина делает пару медленных шагов к обитому бархатом креслу, одному из двух, что приставлены к стене у лифта. С кряхтением садится и снова глядит на меня. — Вам на восемнадцатый? Я подозрительно прищуриваюсь. Старику откуда‑то известно, на какой мне этаж, хотя раньше я в этом доме не бывала, да и его самого вижу впервые. — Да, сэр, — настороженно отвечаю я. — Вы здесь работаете? — О да. Он кивает на лифт, а я поднимаю взгляд на светящиеся циферки. Еще одиннадцать этажей. Скорей бы… — Давлю на кнопку. Вряд ли у моей должности есть официальное название. Сам окрестил себя капитаном воздушного судна. Как‑никак, отправляю людей в полет — аж до двадцатого этажа. Я невольно улыбаюсь, потому что отец и брат у меня пилоты. — И давно служите капитаном? — спрашиваю я, в нетерпении ожидая лифта: в жизни не видела таких медленных. — Раньше ремонтом занимался, здание обслуживал, пока не состарился. Прежде чем стать капитаном, проработал тут тридцать два года. А людей в полет отправляю уже лет пятнадцать, если не больше. Хозяин сжалился и выделил мне это местечко, чтоб было чем занять себя, пока не помру. — Старик задумчиво улыбается. — Одного он, бедняга, не ведает: бог уготовил мне в жизни много великих свершений, а я так отстал от плана, что теперь не умру никогда. Я смеюсь, и тут двери лифта наконец‑то открываются. Я берусь за ручку чемодана и еще раз смотрю на собеседника, прежде чем шагнуть внутрь. — Как вас зовут? — Сэмюэл, но называйте меня Кэп. Все так делают. — А у вас есть родинки, Кэп? Лицо старика расплывается в улыбке. — Вообще‑то, да. Похоже, в прошлой жизни мне прострелили зад. Наверное, умер от потери крови. Я с улыбкой поднимаю ладонь ко лбу — салютую ему, как настоящему капитану. Потом вхожу в лифт и, пока двери не закрылись, окидываю взглядом роскошно обставленный вестибюль. Величественные колонны, мраморные полы… Больше похоже на старинный отель, чем на многоквартирное здание. Когда Корбин предложил мне пожить у него, пока буду искать работу, я и не догадывалась, что он ведет настоящую взрослую жизнь. Думала, будет как в прошлый раз, когда я приезжала к нему в гости после окончания школы, а он только начинал учиться на летчика. Было это четыре года и одно обшарпанное двухэтажное здание тому назад. Я и на этот раз ожидала чего‑то в том же духе. И уж точно не рассчитывала на роскошный небоскреб в центре Сан‑Франциско. Нажимаю на кнопку восемнадцатого этажа и смотрюсь в зеркальную стену лифта. Вчерашний день и большую часть утра я провела у себя в комнате в Сан‑Диего, упаковывая вещи. К счастью, имущества у меня немного, однако после долгой, утомительной поездки длиной в пятьсот миль следы усталости на лице не скрыть. |
