|
Мы вступили в арку. Из цветов, недорогих бус, перевитых золотыми лентами тканей. Арка вела в гостиную, а оттуда слышалась музыка, шум голосов, веселые песни гномок. И все стихло едва мы с Юрао появились. В центре гостиной на двух больших креслах сидел сам господин Ойоко, закованный в кольчугу и броню, с боевым топором на коленях, и уже госпожа Ойоко, в красном платье, расшитом золотыми нитями. Драгоценностей на ней было не меньше, чем на окружающих замужних гномихах, зато глаза сверкали едва ли не ярче всех бриллиантов. И эти глаза смотрели на нас. И как-то неуютно было оказаться под взглядами полсотни гномов, которые от нас ждали. И как оказалось, ждали даров и слов: – Почтенный мастер Ойоко, – начал Юрао, выглядел он в этот момент очень достойно, – древние говорили «две монеты в кошельке слышны всем, сто монет не слышны никому». Желаю тебе, чтобы твой кошелек всегда безмолвствовал! Почтенные гномы важно закивали, поглаживая бороды, пожелание им очень понравилось явно, и на Юрао все смотрели с уважением, а вот на меня смотрели все почтенные гномихи, причем с ожиданием. Юр дернул за руку, напоминая, что теперь моя очередь. Я подумала и сказала: – Госпожа Ойоко, – голос мой дрогнул, но я все же продолжила, стараясь держаться с достоинством, – древние говорили «Дом мужчины – весь мир, мир женщины – только дом». Желаю вам, чтобы мир вашего любимого вы разделили с ним пополам, а он разделил с вами ваш мир, и с этого мгновения вы шли по жизни рука об руку. И зря я так сказала, наверное. Потому что гномы есть гномы, им мораль про финансовую выгоду подавай, и правильной финансовой политикой с ними делись, а не какими-то призрачными ценностями. А теперь все смотрели на меня. И жених с невестой, и окружающие их друзья и родственники, и даже присутствующие тут дети, блестели заинтересованными глазенками, выглядывая из- за юбок матерей. – В смысле капитал теперь делите поровну, – добавил к моему пожеланию Юрао. И ситуация мгновенно изменилась, все закивали, захлопали, послышались крики одобрения. А я почувствовала себя так неудобно и неуютно, и виновато взглянула на мастера Ойоко, но гном… Гном кивнул мне, протянул руку и осторожно сжал ладонь своей любимой и теперь супруги. И мне показалось, что он меня понял правильно. Как выяснилось, мы были последними гостями и все ждали только нас – не зря Юрао торопился. И вот когда нас уже отблагодарили за добрые пожелания, все родственники подскочили к арке, распределились, и процессия двинулась к выходу из дома мастера стекольщика. Так мы и вышли на улицу Ардама. Впереди шли воинственные и били топорами в щиты, звон стоял невыносимый, следом бежали гномики и гномочки, разбрасывая цветы из смешных маленьких корзиночек, затем родственники несли арку, а в ней, стараясь не выбиваться из общего такта движения, шли мастер Ойоко и уже госпожа Ойоко. Мы, приглашенные, следовали за женихом с невестой в толпе таких же приглашенных, и Юрао в отличие от меня не умолкал ни на минуту: – И что, говорите, никаких скидок? – притворно изумлялся какой-то незнакомый мне гном. – Какие скидки, почтенный мастер Нурко? В убыток трудимся, – вдохновенно лгал Юрао. – Да полноте вам, – второй гном присоединился к разговору, – контора в самом центре Ардама. – Знали бы вы, во сколько мне аренда обходится, – продолжал обманывать офицер Найтес. Аренду мы в помине не платили, здание Юр получил от главы клана Приходящих во Сне совершенно бесплатно, но видимо это и была «правильная финансовая политика». Так мы и шли к главной площади Ардама, чтобы аккурат к закату провести обряд бракосочетания по светским имперским порядкам, потому как для гномьей общины мастер Ойоко уже был женат с того момента, как подписал брачный договор. |
