За какие-то несколько секунд Марика напрочь забыла о своем недавнем желании покинуть Уровень; в кровь хлынули возбуждение и азарт, мозг загрохотал мыслями, как локомотив.

Воде принадлежит сапфир, воздуху — аметист, земле (а сплошная линия без дополнительных элементов наверняка и есть земля!) — черный оникс. Тогда как расположить оставшиеся камни — рубин и хризолит? Кому какой?

Дилемму удалось решить путем напряженного осмысливания и сравнивания форм: у одного в руках треугольник, значит, ему треугольный хризолит, а другому, тому, что с крыльями, последний из оставшихся камней — рубин.

Когда к центру протянулись еще два луча — радужный и ярко-алый — Марика издала победный клич и гордо оглядела плоды своих трудов: теперь опушка сияла, как картинка с новогодней открытки. Свет от тотемов не позволял опустившейся ночи накрыть поляну сумраком, а от слаженного гула, похожего на гудение электрических проводов, на душе делалось спокойнее.

Какое-то время она бездумно созерцала странную картину из сюрреалистической сказки: горящие глаза, сделавшиеся почти живыми, прорисовавшиеся ободки символов, свет, исходящий от статуй — зачем же все это нужно?

А после с замиранием сердца Марика повернулась к восьмому тотему, потухшему и молчаливому, и задумалась. Что предложить ему? Как сделать так, чтобы появился восьмой, завершающий октагон луч?

Она присела возле статуи и всмотрелась в два непонятных знака. Что означают изогнутые скобки, соприкасающиеся острыми концами, вырезанные в области сердца, и ромб с заключенным внутри треугольником, расположенный на лбу?

Вокруг безмолвно застыл лес; мерно жужжали и слегка потрескивали невидимыми искрами лучи.

Ответов не было.

В ход шло все: прутики, шишки, слепленный снежок, мокрая варежка и даже пучок собственных волос — Марике делалось стыдно, когда она пихала все это тотему в рот.

Ну нет у нее с собой ни кольца, ни кулона, ни серег — даже захудалого циркония на ниточке, который статуя, возможно, приняла бы. А от примитивных подношений, которые Марика то складывала, то выметала из углубления, глаза не зажигались.

У нее бы тоже не зажглись, запихни ей в рот мокрую варежку…

Пять минут спустя, когда кулек с идеями опустошился, она присела на пень, взяла в руки зеркало и взмолилась:

— Ну помоги мне, пожалуйста! Подскажи, как сделать так, чтобы последний тотем заработал? Я буду слушать, обещаю.

Мутная поверхность выжидающе клубилась, будто неуверенная, что на упрямую девчонку стоит тратить время. Затем туман принялся скручиваться в спирали.

«Хорошо. Ответь на вопрос: что ценного есть в человеке?»

Марика хотела было по привычке раздраженно фыркнуть, но тут же опомнилась и угомонила себя — она ведь обещала слушать и думать. Если не поможет зеркало, тогда не поможет никто.

— В человеке? Наверное, интеллект.

«А что есть интеллект?»

— Способность мыслить, действовать.

«Тепло».

— Думать, решать, говорить…

«Еще».

— Чувствовать, осознавать.

«Горячо».

Марика тяжело вздохнула: использование собственного интеллекта давалось нелегко — сил на мыслительный процесс не осталось, но она честно постаралась собраться. Нахмурила лоб, вновь погрузилась в размышления.

— Что же в нас есть ценного? Да, мы можем мыслить, анализировать, чувствовать, заботиться, общаться при помощи слов, выражать эмоции, углубляться в изучение чего-либо, желать. Хотя животные тоже могут желать, так ведь? Но мы идем глубже, стараемся проникнуть в суть вещей, научиться работать и взаимодействовать с ними.

«Верно. А что связывает Человека и Небо?»

Она на мгновенье опешила.