Успокой сердце, усмири разум…

Прежде чем вернуться в палатку, она какое-то время стояла, чувствуя покалывание на щеках, смотрела в ночное небо — такое далекое и глубокое, что делалось торжественно и почему-то одиноко, — и думала о переменах.

Казалось бы, один день, а что-то изменилось внутри. Каждый шаг приходилось преодолевать со сжатыми зубами, на последнем издыхании, выжимая из тела скрытые резервы, заставляя разум дымиться от нагрузки, но все это, как ни странно, приносило скрытое удовлетворение. Она шла и чувствовала движение. Делала шаг и ощущала отдачу. Достигала чего-то и радовалась, как не радовалась уже давно, очень давно.

Наверное, слишком давно.

Кто бы сказал, что от наличия какого-то тесного тента можно стать по-идиотски счастливым, и Марика первая бы рассмеялась ему в лицо. А теперь, ощущая под пальцами тугую ткань, радовалась и благодарила: пусть робко, неумело, чуть корыстно, но все же благодарила за подаренное укрытие от мороза.

Домик. Собственный домик. Заслуженный, теплый, портативный, а главное — свой. А ведь еще день назад, скажи ей кто-нибудь про палатку…

Не смешно. И это при наличии роскошных апартаментов.

«Куда почему-то пока не хочется возвращаться…»

Эта предательская мысль заставила поежиться.

Стоя под звездным небом на снежной поляне, Марика будто раздвоилась.

Одна ее часть взбрыкивала строптивой кобылой: в жизни важны только деньги и комфорт! Признание — вот что есть великое достижение, плата за кропотливые труды.

А другая — обычная девчонка — не хотела даже поворачиваться в ту сторону. Вот бы здесь стоять долго-долго, где жизнь медленно и верно обретает смысл, где нет гонки за титулами, где никто не судит по медалям на груди, где у каждого есть шанс сделать что-то по-настоящему важное. Проявить себя, оглядеться вокруг, расслабиться и осознать, что нет ничего ценнее, чем просто жизнь. Тот самый момент, что протекает, пока ты шагаешь по узким и путаным тропкам, мокнешь под дождем, смотришь на скопившиеся на горизонте облака, купаешься в закатном свете солнца и ощущаешь в сердце прикосновение неба.

Странно все это. Запутанно. Почему ты хочешь чего-то и вроде бы не хочешь этого? Где смысл?

Почувствовав, что замерзает, Марика откинула полог и нырнула в теплое нутро палатки.

— Привет. Я вернулась.

Взвизгнул застегиваемый замок; запорошенные снегом сапоги отправились в угол, толстовка — под спину.

Зеркало все еще обиженно клубилось мутью.

Марика улеглась, устроилась поудобнее и взяла его в руки.

— Такое мудрое, а дуешься. Не стыдно? Ты же само пример подаешь, рассказываешь, как надо жить, тебе сам Создатель велел быть умнее тех, кого ты ведешь.

Туман на секунду замер, будто раздумывая над сказанным, затем снова принялся слоиться. Да уж, дуться так дуться. Знакомо.

— Подумаешь, про радио спросила. Тоже мне повод…

Отложив капризного «помощника» в сторону, Марика перевернулась на бок и натянула одеяло до самого носа. Прикрыла глаза, пошевелила пальцами в толстых носках — непривычное ощущение — спать экипированной — и постаралась успокоить дыхание.

Все. Спать. Иначе проворочается до утра, а там неизвестно, что приготовит новый день. Еду бы найти да с тотемными «подарками» разобраться. Авось еще с чем-нибудь повезет, как с палаткой.

Через несколько минут она сонно пробормотала:

— Спокойной ночи, зеркало. И можешь не отвечать. Я знаю, что ты мне тоже желаешь хороших снов.

Когда из-под одеяла раздалось размеренное сопение, туман наконец прекратил раздраженно клубиться, застыл сплошной недвижимой дымкой, а еще через минуту поверхность полностью погасла.

Глава 5

Долину, лежащую между горами, заливал ясный утренний свет; там, внизу, под солнцем искрилась лента реки, зеленели верхушки деревьев, воздух пропитался невидимыми искорками.