Грегори Виджил ответил:

- Боюсь, что необходим.

Миссис Пендайс невозмутимо выдержала взгляд кузена, разве что брови приподнялись выше, чем обычно: но пальцы ее, выдавая затаенное беспокойство, сплетались и расплетались. Она вдруг представила себе Джорджа и рядом с ним Элин. В ней говорила невнятная материнская тревога, инстинктивное предчувствие опасности. Она уняла пальцы, опустила глаза и сказала:

- Конечно, Григ, я помогу, если понадобится, только Хорэс очень не любит, когда что-нибудь попадает в газеты.

Грегори Виджил задохнулся.

- Газеты! - воскликнул он. - Как это гнусно! Подумать, что в нашем обществе допускают такое глумление над женщиной! Поймите, Марджори, я думаю только об Элин, в этом деле меня заботит только ее судьба и ничто другое.

Миссис Пендайс проговорила:

- Конечно, дорогой Григ, я понимаю.

- Ее положение невыносимо. Как можно, чтобы всякий мог распускать о ней грязную клевету!

- Но, Григ, дорогой, мне кажется, ее это вовсе не волнует, она была весела и довольна.

Грегори провел ладонью по волосам.

- Никто не понимает ее, - сказал он. - Она мужественная женщина.

Миссис Пендайс украдкой взглянула на кузена, и чуть насмешливая улыбка промелькнула на ее губах.

- Всякий, кто знает Элин, знает, какая сильная у нее душа. Но, Григ, быть может, и вы не совсем понимаете ее!

Грегори Виджил прижал руку ко лбу.

- Можно, я на минутку открою окно? - сказал он. Снова пальцы миссис Пендайс стали нервно теребить друг друга, и снова она уняла их.

- На прошлой неделе у нас было много гостей, а теперь один Чарлз. Джордж и тот уехал; он будет жалеть, что не видел вас.

Грегори не повернул головы и не отвечал, на лице миссис Пендайс появилось беспокойство.

- Я так рада, что лошадь Джорджа пришла первой! Боюсь только, что он играет крупно. Хорошо, что Хорэс ничего не знает.

Грегори молчал.

Беспокойство на лице миссис Пендайс сменилось ласковым восхищением.

- Григ, дорогой, как вы ухаживаете за своими волосами? Они такие красивые, длинные и вьются.

Грегори повернулся, порозовев.

- Тысячу лет собираюсь постричься. Вы уверены, Марджори, что ваш муж не в состоянии понять, в какое она поставлена положение?

Миссис Пендайс сидела, устремив взгляд на свои колени.

- Дело в том, Григ, - проговорила она, - что Элин прежде часто бывала у нас, до того как покинуть Сосны, и к тому же она моя родственница, хоть и дальняя. А эти отвратительные бракоразводные дела иной раз приводят бог знает к чему. Хорэс, я уверена, скажет, что она должна вернуться к мужу; или, если это невозможно, он скажет, что она должна помнить свой долг перед обществом. Процесс леди Розы Бетани всех неприятно поразил. И Хорэс нервничает. Не знаю отчего, но в деревне решительно все настроены против женщин, отстаивающих свое право жить, как им хочется. Вы бы послушали мистера Бартера или сэра Джеймса Молдена и других; но занятнее всего, что и женщины на их стороне. Мне это, разумеется, кажется странным. Потому что ведь в нашем роду многие венчались тайно и вообще вели себя иногда не так, как все. Да, я понимаю и жалею Элин, но я еще должна думать и о... о... Знаете, как в деревне, еще и не сделал ничего, а уже все говорят. Сплетни и охота - вот и все деревенские развлечения.

Грегори Виджил обхватил руками голову.

- Ну, если от рыцарского благородства осталось только это, то хорошо, что я не сквайр.

Глаза миссис Пендайс блеснули.

- Ах, - сказала она, - как часто я думала об этом!

Оба долго молчали. Наконец Грегори сказал:

- Я не могу переделать взгляды общества. Но мне ясен мой долг. У нее в целом мире нет никого, кроме меня.