Эбба должна быть клеймена огнем за каждое прегрешение, совершенное ею против своего бедного, справедливого, чистосердечного Карла! Ах, была бы в его распоряжении палка, уж он-то угостил бы ее на славу! Просто руки чешутся отодрать ее!

Но, вспомнив, как она в последний раз отделала его, он жалобно захныкал и заохал. Ему было теперь явно не до смеха.

В дверь постучали.

Он приподнялся в кровати.

— Наконец-то ты явилась, потаскуха, паршивая сука! — прохрипел он.

Вошли священник и писарь. Трое других ждали на кухне, Гунилла не хотела показываться ему на глаза.

Карл забрался под одеяло, так что торчал лишь его заостренный кончик носа.

— Как это трогательно с вашей стороны навестить меня, — льстиво произнес он. — Господин пастор! А это сам жених? Мой зять? Добро пожаловать! Но разве моей дочери нет с вами? Может быть, она отказывается выполнять свой супружеский долг?

Арв остановил его подобострастное краснобайство.

— Свадьба не состоялась. У нас есть основания полагать, что ты кое-что скрывал от нас, Карл! Гунилла в самом деле твоя дочь?

— А в чем дело? Почему Гунилла не должна быть моей дочерью? Я могу присягнуть на Библии, что она моя дочь! Возможно, вам просто не хочется содержать ее бедных родителей, хозяин?

— Это важно, Карл! — сказал священник. — Ты записал ее в церковную книгу, когда она была рождена и крещена?

Глаза Карла сверкнули.

— Но ведь пастору известно, что я принадлежал тогда к нецерковному братству. Поэтому она была крещена в своем приходе, где не было таких церковных книг и…

— Все это пустая болтовня, — перебил его Арв. — Отвечай по существу: вы с Эббой ее родители?

Старик понял, что ему нечего больше надеяться на содержание со стороны богатого писаря, и сказал:

— Клянусь блаженством моей души, что это так! Разве она не похожа на меня?

— Нет, — сухо ответил Арв.

— Пастор, я умираю. Ангелы Господни скоро явятся за мной. Разве могу я говорить теперь неправду? Если она не моя и не Эббина дочь, то чья же?

— Моя, — ответил Арв. Карл остолбенел.

— Что? Нет, Вы насмехаетесь надо мной! Нет, бросьте эти шутки! Я хорошо знаю, кто моя дочь!

Положив руку на плечо священника, Арв сказал:

— Пойдем, здесь мы ничего не добьемся. Попробуем переговорить с Эббой, когда она вернется.

Старик сел на постели.

— Эбба? Не слушайте ее! Все эти годы она была полна злобы ко мне и постоянно врала. Господь Бог ей судья, — добавил он и снова лег.

Последняя его реплика была сказана неразборчиво и повисла в воздухе. Возможно, напоследок Карл хотел предстать в глазах пастора кротким и сговорчивым человеком.

Те, что были в кухне, удрученно посмотрели друг на друга.

У Гуниллы на глазах были слезы. Она очень тяжело переживала все это.

И Хейке тихо, чтобы не услышал Карл, сказал:

— Я не имею обыкновения злоупотреблять своей специфической внешностью. Но я знаю реакцию людей, в особенности ночью. Этот человек никогда не видел меня. Но, мне кажется, я уже знаю его характер. Я хочу войти к нему в комнату!

Остальные переглянулись. Арв горько усмехнулся и кивнул.

— Эрланд, вам с Гуниллой придется выйти из дома.

Эрланд немедленно подчинился, и Гунилла с благодарностью проскользнула за дверь.

Карл был возмущен.

Что они надумали?

Лишить его всех тех благ, которые влечет за собой брак Гуниллы и писаря?

О, нет! Господь помогает своим избранникам, Господь вкладывает нужные слова в уста Карла.

Он был убежден в том, что слова его прозвучали убедительно.