Священник задумчиво посмотрел на нее.

– Для вас это имеет значение?

– Только в том случае, если вы потребуете от меня сменить веру.

– Нет, я не могу принудить вас к такой жертве. Так же, как, надеюсь, англиканская церковь не просила бы Николо перейти в ее лоно, если бы вы венчались в Шотландии. Как видите, в нашей маленькой сонной долине довольно демократичные порядки.

– Но все-таки что-то вас беспокоит? – спросила Дайана.

– Проблема касается больше нравственности, чем религии, – медленно проговорил святой отец, но, заметив недоумение на лице Дайаны, решил говорить без обиняков: – До меня дошли разговоры, что вы и синьор Николо собираетесь использовать священные узы брака в дурных целях и что клятвы, которые вы будете произносить во время обряда венчания, будут неискренними.

Дайана лихорадочно пыталась сообразить, к чему он клонит.

– Вы хотите сказать, святой отец, что все браки, заключаемые в вашей церкви, зиждутся на настоящей, взаимной любви?

– В данном случае меня заботит лишь ваш брак с синьором Николо, – ровным голосом ответил священник. – Вы познакомились с ним всего пять дней назад, как мне сказали. И в день знакомства синьор Николо объявил о вашем согласии выйти за него замуж, а ваш отец потерял сознание от шока. Известно также, что ваш отец задолжал синьору Николо большую сумму денег… Чем не объяснение для скоропалительной свадьбы?

Глаза Дайаны гневно сверкнули.

– Кто вам сказал об этом?

– Не имеет значения. Сейчас я волнуюсь за вас, синьорина. Я боюсь, что вас принудили к этому браку.

– Вы что, отказываетесь венчать нас с Николо? – с вызовом осведомилась Дайана, вставая с кресла.

Священник тоже встал.

– Нет. Синьор Николо – новый хозяин нашей долины, и, если он скажет мне обвенчать его с женщиной, прикованной к нему цепями, я совершу этот обряд. – Святой отец пожал плечами и, лукаво улыбнувшись, добавил: -Старые традиции еще не совсем умерли.

Однако Дайана осталась серьезной.

– Тогда позвольте мне объяснить вам кое-что, – сухо произнесла она. – Мы с Николо знаем друг друга семь лет, и семь лет мы являемся любовниками.

Это не было прямой ложью, хотя и полной правдой тоже нельзя было назвать. Но в данной ситуации Дайане было важно опровергнуть то, что сказал священник.

Отец Якоб, конечно, удивился, но вновь открывшиеся обстоятельства его не смутили.

– Но любили ли вы синьора Николо в течение этих семи лет?

– Любила ли? – повторила про себя Дайана и грустно улыбнулась. Однако ответ ее прозвучал твердо: – Я всегда любила его. А испытывает ли он те же чувства ко мне, об этом меня не спрашивайте.

– Не буду, если вы просите об этом, – быстро согласился священник и, как бы извиняясь за причиненное ей неудобство, мягко коснулся ладонью руки Дайаны. – Простите, что я вторгся в вашу личную жизнь. Но я должен был знать, что вы любите синьора Николо, прежде чем выполнить последнюю волю его отца.

– Последнюю волю его отца?

Дайана подняла на священника вопросительный взгляд, но тот уже подошел к столу, на котором лежал старый кожаный портфель.

– Я хочу передать вам кое-что, синьорина, -сказал отец Якоб, вновь садясь в кресло. – Вы должны пообещать мне хранить это как зеницу ока и никому не показывать.

Дайана завороженно смотрела, как он открывает замки портфеля, и чувствовала нарастающий безотчетный страх.

– Если то, что вы собираетесь отдать мне, может навредить Николо, то лучше оставьте это у себя, – тихо сказала она.

– Я ценю ваше желание защитить Николо.