— Скажи, милый, а ты помнишь… — начала она, но тут ее перебил вошедший Гериндорф:

— Доброго утра император, доброго утра Лия.

Лия резко повернула голову в сторону говорившего и сказала так, что аж мне страшно стало:

— Если еще кто-нибудь меня перебьет, я сломаю ему челюсть, оторву руки, ноги и выкину из палатки. И не починю, пока не закончу разговор с императором. Вас троих это тоже касается. — перевела она взгляд с Гериндорфа на Аталаила, Генриха и Диофа, которые вошли вслед за гномом. И взгляд у нее был такой, что никто из этой троицы не посмел ей перечить. Затем она повернулась ко мне и уже с нежным взглядом, ласково так спросила:

— Милый ты помнишь, что ты вчера сказал?

— Да… Но я много, что вчера говорил. Про, что именно ты спрашиваешь? — аккуратно ответил я.

— Я спрашиваю про то, что ты сказал перед сном.

— Помню, я пообещал тебе отправиться вместе в отпуск, когда мы поправимся.

— Хорошо. А до этого? — как будто боясь спугнуть мои воспоминания, спросила она.

— До этого я сказал, что уделил тебе вчера мало внимания и извинился. — опять не понимая к чему она это все спрашивает, ответил я.

— Хорошо. А ты помнишь, что сказал между обещанием и извинением? — стараясь не дышать, спросила Лия.

И тут до меня дошло!!! Ведь, вчера перед сном я назвал ее не милой, а любимой. Но ведь это правда и от этого мне никуда не деться. Да и не хочется. Ведь я действительно очень сильно люблю Лию.

— Ты про то, что я назвал тебя любимой?

— Да. — ответила она выдыхая.

— Помню. — ответил я.

Лия опять затаив дыхание спросила:

— Это значит, что ты меня… любишь?

— Да, Лия. Я очень сильно люблю тебя. Понял я это давно, но вот признался себе недавно, когда чуть не лишился тебя.

— Я тоже давно тебя люблю. — заплакав стала говорить Лия. — Влюбилась еще тогда, когда ты вынес меня на руках из коридора после нападения Морала, тогда же себе и призналась. Ты тогда впервые назвал меня Милой.

Я находился в полнейшем ступоре. Лия ПЛАЧЕТ!!! У нее льются настоящие слезы. Однозначно, я что-то не так нахимичил, когда восстанавливал ее чакры.

— Любимая. Прости меня. Я, кажется, что-то не то сделал, когда лечил тебя. Похоже ты больше не вампир. — сказал я прижимая ее голову к своей груди.

— Я вампир, я чувствую это. Я чувствую свою силу, необходимость в крови и даже могу разговаривать по мыслеречи. Я точно вампир. — ответила она мне.

— Но вампиры не плачут. — возразил я.

— Значит я плачущий вампир. — всхлипывая ответила Лия.

Я приподнял ее голову и поцеловал в губы. Нежно, страстно, так, что у меня все, что нужно моментально отреагировало. Жаль, что мне еще нельзя заниматься сексом иначе бы я до завтра с нее не слезал бы.

Лия почувствовала мое настроение и, отстранившись от меня, сказала:

— Нам еще нельзя. Ты слишком слаб. Тебе надо поправиться.

И тут я услышал очень знакомый шепот маленькой девочки, которая шепчет громче, чем говорит:

— Дядя Аталлаил, а влюбленные все такие идиоты?

По палатке вместо дикого хохота раздались сдержанные смешки. Ведь все помнили, что сделает Лия, если ей не дать договорить с императором.

— Да, Анита, все влюбленные идиоты. И я таким был, когда влюбился в будущую мать моих детей. Мне повезло, я женился по любви, редко, кто из монархов может себе это позволить. — в полный голос ответил Великий Князь темных эльфов Аните.