|
Тереза быстро поняла, что она ему нравится, но, когда заговорили о деле, он был исключительно серьезен. В суде она должна была сознаться в том, что намеренно совершила убийство при смягчающих обстоятельствах – статья, по которой она, с таким «послужным списком», могла бы получить лет двенадцать. Но – только сейчас и у нас, заверил ее Арчибальд Болл, – прокурор города Тампы будет просить наказанием для нее шестьдесят два месяца заключения в женском отделении тюрьмы штата в Рейфорде. Да, электрический стул находится именно там, но Тереза, как пообещал ей Арчибальд Болл, его не увидит.
– Пять лет… – Тереза не могла поверить собственным ушам. – И два месяца, – сказал Арчибальд Болл, и его мечтательный взгляд скользнул с ее талии на грудь. – Завтра вы это скажете, а послезавтра мы посадим вас в автобус. Значит, завтра вечером, решила Тереза, он ее навестит. На это ей было наплевать – за пять лет, за шанс вернуться домой, когда Питеру исполнится восемь, она трахнулась бы не только с окружным прокурором Арчибальдом Боллом, но со всем его офисом и считала бы, что ей повезло, потому что ей не оденут металлической шапки и не пропустят через нее десять тысяч вольт. – Значит, договорились? – спросил Арчибальд Болл, разглядывая уже ее ноги. – Договорились. В суде, когда ее спросили, что она хочет сказать, Тереза ответила: «Признаю свою вину», и судья вынес приговор: «Тысяча восемьсот девяносто дней, за вычетом срока, проведенного в предварительном заключении». Терезу отвезли обратно в тюрьму, дожидаться следующего утра, чтобы отправиться в Рейфорд. Вечером, когда ей сообщили, что пришел посетитель, она ожидала, что из темного коридора перед ее камерой появится Арчибальд Болл с оттопыренной ширинкой на льняных брюках. Вместо него появился Джимми Арнольд. Он принес ей на ужин холодную жареную курицу и картофельный салат. В ближайшие пять лет ее ждала тюремная баланда, потому Тереза набросилась на курицу и потом даже облизала пальцы, отбросив всякую видимость хороших манер. Джимми Арнольда все это нисколько не смутило. Когда она вернула ему тарелку, он протянул ей фотографию: она с Питером, который сидит на кухонном столе. И ее портрет, нарисованный Питером: неправильный овал, кривой треугольник с одной палочкой, то есть рукой, и без ног. Рембрандт, да и только, если учесть, что ему, когда он это нарисовал, только что исполнилось два года. Тереза смотрела на эти подарки, которые принес Джимми Арнольд, и старалась не выдать своих чувств голосом или взглядом. Джимми Арнольд заложил ногу за ногу и потянулся на стуле. Громко зевнул и сухо кашлянул в кулак. Потом произнес: – Нам будет не хватать тебя, Тереза. Она доела остатки картофельного салата. – Я вернусь раньше, чем вы успеете соскучиться. – Мало у кого есть такие способности, как у тебя. – Составлять букеты? Он хохотнул и внимательно посмотрел на нее: – Нет, я о другом. – Ну, тут нужно только не брать близко к сердцу. – Нет, не только. – Он погрозил ей пальцем. – Не нужно недооценивать себя. Тереза пожала плечами и снова посмотрела на свой портрет, нарисованный сыном. – Раз уж тебе предстоит отдыхать, – продолжал он, – скажи, кто, по-твоему, лучше тебя заменит? Она поглядела в потолок, потом на ряд камер напротив. – В составлении букетов? Он улыбнулся: – Да, назовем это так. Так кто же лучший флорист в Тампе, кому передать твой титул? Думать долго ей было ни к чему. – Билли. – Кович? Она кивнула: Джимми Арнольд обдумал ее ответ. – По-твоему, он лучше Мэнка? Она кивнула. |
