— Ты веришь в бога? — неожиданно спросил Раскина Моисей.

Ушелец сунул в рот последний кусочек сыра и задумчиво пожевал.

— Иногда, — признался он наконец.

— К чему это?.. — пробурчала Вероника.

— Хорошо, — одобрил Моисей. Правда, было непонятно, что именно хорошо: что Раскин верит или что верит лишь иногда. — Представьте, что все живое — результат действия некой слепой созидающей силы. Да-да, слепой, друзья мои. Из-под ее длани выходят люди — прямоходящие млекопитающие, споры — конгломераты одноклеточных, которые становятся разумными, достигнув определенной массы; гигантские думающие пауки ххта, удивительные живые алмазы — кухуракуту, Грибница — загадка всех загадок… Сходят, словно с ленты конвейера. Пытаются существовать… Сами по себе, приноравливаясь к условиям на планетах, где их угораздило появиться на свет. Эволюционируя по возможности — как кому повезет. И вот на арене появляется Всеобщность. Сила объединяющая и систематизирующая. Несомненно, сила всевидящая и логичная. В чем-то принцип ее деяний сродни обычной программе дефрагментации жесткого диска, которую мы используем на классических компьютерах. Где жили ххта? На планетах земного типа. Однако арахниды вполне комфортно чувствуют себя в мирах, более жарких. Их белок денатурирует при температуре около двухсот градусов Цельсия. Значит, берем ххта и переселяем на планеты-домны. Освобожденные территории заселяем спорами — мобильным колониям одноклеточных нужны условия, варьирующие в весьма узком диапазоне. Вот таков принцип Всеобщности. От каждого по возможности, каждому по потребности! Где могут жить люди? На ледяных планетах, куда споры носа не сунут. Берем людей и переселяем в снежные пустыни. Ничего, эволюционируют. Ведь внутри них — Грибница. На Землю отправляем легион спор — пусть процветают и множатся!

— А как же «зомбаки» и прочая погань? — поинтересовалась Вероника.

— От каждого по способностям, каждому по потребностям, Вероника!

— Ага! — догадался Раскин. — Ты хочешь сказать, что у людей, превращенных в «зомбаков», способности отсутствовали напрочь, и единственное, на что они годились, — быть тупым инструментом в ламах Грибницы?

— Вполне возможно, — согласился Моисей. — К сожалению, техника так и не позволила до конца избавить человека от необходимости выполнять «грязную», рутинную работу. Очевидно, Грибница испытывает те же затруднения. К тому же идея создания бесстрашного, не обремененного лишними мыслями и потребностями солдата испокон веков муссировалась и в человеческом обществе.

— И Грибница решила этот вопрос по-своему, — подхватила Вероника.

— Да. Прямолинейно и бескомпромиссно. Ведь души во Всеобщности не больше, чем в двоичном коде, — пояснил Моисей. — Кто будет еще кофе? Нет? А я чашечку выпью…

— Значит, Грибница и Всеобщность, которую она несет в обитаемые миры, — это не враг, лелеющий планы геноцида, — задумчиво проговорил Раскин. — Это всего лишь — дефрагментация…

Моисей усмехнулся.

— Не так страшен черт, как его рисуют. Уверен, ты сможешь найти способ деинсталлировать эту программу без вреда для ее носителей.

Раскин заметил с сомнением:

— Не думаю, что на Земле меня встретят с распростертыми объятиями. Наполовину — «зомбака», наполовину — ушельца… К тому же, Борис, не забывай, что меня там давно похоронили.