Полковник поморщился.

— Восьмая станция относится к независимой ветви Колониального командования. Мы не взаимодействуем ни с Фондом Обигура, ни с Треугольником. Я понимаю ваше недоверие и опасения. Но в данном случае мне нужен не собеседник, а опытный человек, готовый дать профессиональную оценку обстановки.

Раскин заинтересовался.

— Вот как? На «верхушке» остался кто-то не зараженный Грибницей?

— Мы никакая не «верхушка», — терпеливо проговорил Шнайдер. Было видно, что спокойствие дается ему нелегко. — От вашего поведения, готовности сотрудничать зависит степень вашей свободы, Федор. Восьмая — это барьер на пути Грибницы от зараженных планет, — а такой, как ни крути, является Земля — к незараженным. Больше половины ушельцев из вашей группы, Федор, имеют в телах образования, не свойственные людям. Мы будем разбирать: или все они больны редким видом рака, или они имеют имплантаты, или же… Грибница, Федор! Как ни печально, но последнее предположение кажется мне наиболее вероятным.

— Но откуда вы?.. Как?.. — Раскин вцепился пальцами в стол.

— Очень просто. Вернее, это технически очень непросто… но, в двух словах, гиперпортал анализирует проходящую через него материю. Мы можем получить любые данные, начиная от структуры атомов, до…

— Скажите, полковник, я тоже заражен?

Шнайдер замялся.

— Вообще-то ваш случай особенно сложен. Компьютер запнулся и выдал, что только для поверхностного анализа потребуется никак не меньше недели. Ждать столько для нас неприемлемо, — он улыбнулся уголками губ. — Но вы сами знаете ваш коэффициент изменений. Любой, даже самый мощный компьютер, не сможет дать определенный ответ — человек ли вы.

Раскин вздохнул.

— Яснее не бывает. — Допил кофе, продолжил: — Но я никогда бы не подумал, что Грибница решится на вылазку на Бастион. Обычно эта тварь выбирает для своей Всеобщности миры потеплее и поспокойней, верно?

Шнайдер сжал перепончатую руку в кулак.

— Вы правы, коллега. Раньше Грибница перебиралась с планеты на планету при помощи Обигуровских спор. Словно энцефалитная инфекция внутри клещей. И, кажется, всем была довольна. Но люди имеют одно преимущество перед спорами — они могут жить и размножаться на планетах, подобных Бастиону. В очень холодных мирах, Федор. А теперь подсчитаем: Земля — заражена, Трезубец Посейдона — заражен, Аркадия — давным-давно поросла Грибницей. Еще есть планеты ххта и кухаракуту, — никто туда носа не совал, но есть все основания считать, что и они уже бьются в вечном оргазме Всеобщности. То есть все более или менее благоприятные человеческие и не человеческие планеты заражены…

— А Александрия? — неловко перебил полковника Раскин.

— Александрия? Держится пока. — Шнайдер нахмурился. — Благодаря таким объектам, как Восьмая станция в том числе. Но этой планете приходится легче, потому что ее развитие финансируется еще и в рамках проекта «Земля-2». Так вот, благоприятные миры заражены, и теперь Грибница подумывает, как бы испоганить все остальные планеты с азотно-кислородной атмосферой. Возьмет ли на себя человек функции Обигуровских спор и не принесет ли семя нашего сверхсущества на Бастион, на Хамунаптру, на Крюгер-5? Грибница обладает чудовищными мутагенными свойствами, вы это знаете, Федор.