Полковник втянул его в туалет. На крошечной площадке между умывальником и кабинками он вынул позолоченный портсигар. Раскин заметил, что на его крышке выгравирован герб Колониального командования — голубь, несущий в клюве оливковую ветвь на фоне планеты с кольцом. Под гербом бликовала надпись, выполненная готическим шрифтом. Ее Раскин прочесть не успел. Наверняка что-то вроде: «За прилежную службу и личный вклад в освоение Трезубца Посейдона».

Пришлось взять сигарету. Картер также, повинуясь молчаливому приказу командира Восьмой станции, сунул руку в портсигар. Шнайдер щелкнул зажигалкой.

— Условия нашего договора меняются, — выпуская дым, сказал он Раскину.

— Мы еще ни о чем не договорились, — напомнил ему ушелец.

Полковник дернул головой.

— Федор, шутки в сторону. У нас наконец появилась возможность подразнить Грибницу. Загнать ее обратно на ту помойку, откуда она выбралась. Впервые за долгие годы! От вас, Федор, требуется выполнить миссию, и затем вы вольны требовать любое вознаграждение…

Вот оно! Раскин глубоко затянулся, затрещал дымный светлячок на конце сигареты. Как он и предполагал. Просто так уйти на покой ему никто не позволит. Сволочи! Чудовищное существо, жертва программы освоения Дальнего Космоса, последний нелюдь среди человеков, — почему он не может зарыться в какую-нибудь нору и просто дожить свой срок? Потратив столько лет на работу во внеземелье, он перевыполнил свои обязанности перед человечеством. Но они, выдающие себя за представителей того самого человечества, продолжают преследовать его и на Земле, и в космосе. Пытаются сделать должником его — его! — пожертвовавшего свою человеческую сущность ради будущего людей; пытаются зажать в тиски неких высоких целей; и не дай боже, он решится снять с себя ошейник раба!

Конечно, как и любой другой человек, у которого мозги еще не поросли Грибницей, он ненавидит инопланетную тварь, что без войны завоевала его планету. Конечно, дернуть тигра за хвост — соблазнительно, особенно если вас разделяет решетка. А если для этого требуется войти в клетку?.. Да, он пошел бы в клетку, зная, что этот рывок поможет кому-то стащить со зверя шкуру. Но… бред! Грибница — идеальный паразит, и если она уже распустила петли гифов, то избавиться от нее нет возможности. Разве что разнести на кварки к чертям собачьим вместе с планетой!

Было немного обидно, что полковник Шнайдер, далеко не мальчишка и толковый на вид мужик, собрался охотиться на химеру. И, более того, в качестве охотничьей собачки намерен использовать его, Раскина.

— Любое вознаграждение, Федор! — повторил громким шепотом полковник.

— Какая еще миссия? — раздражаясь все больше и больше, спросил Раскин.

— Нужно «снять» информацию со скаутского корабля. Он совершил «аварийную» на Забвении.

— На Забвении?! — Раскин швырнул сигарету в белоснежную раковину. — Да идите вы к чертям, полковник! — он рванулся к дверям. — Переговоры закончены! Отведите меня к остальным! Сейчас же!

Шнайдер выругался. Его дополнительные веки налились непроглядной тьмой; он расстегнул воротник, открыв трепещущие на шее розовые жаберные щели.

— Стой, Федор! Стой! — проговорил он хрипло. Было очевидно, что полковник занят борьбой с собственными рефлексами, которые расценили поведение Раскина как агрессию и запустили механизм метаморфозы. — Стой, погоди, дай договорить… Ты видишь, мне тяжело? — он закашлялся.

Раскин мрачно поглядел на Картера — бравый десантник преградил собой дверной проем и, очевидно, был намерен не выпускать ушельца, пока его командир не закончит говорить.