При церкви работал купеческий суд, возглавляемый тысяцким. На этом суде разбирались тяжбы и конфликты, которые возникали между новгородцами и зарубежными купцами. Нередко купцы-общинники устраивали в здании церкви пиры, и если те заканчивались дракой, тогда суд и следствие вели уже сами члены Иванской братчины.

Нужный Носку и Стояну Оружейный ряд начинался от церкви Параскевы Пятницы. Собственно, ряда как такового тут не было: подобно распадающейся на многочисленные притоки полноводной реке он делился на множество мелких торговых улочек, где сбывали свой товар разные мастера оружейного дела – седельники, шорники, бронники, лучники, тульники, щитники… Здесь же обосновались и мастера порочного дела, и пользовавшиеся у новгородцев особым почетом и уважением ремесленники, которые изготавливали мечи, сабли, кинжалы, копья и шлемы.

Народ в оружейных рядах был степенный и обстоятельный. Как правило, практически каждый новгородец-мужчина вполне профессионально умел пользоваться оружием, досконально знал его свойства и относился к нему трепетно, если не сказать – с любовью. Поэтому приобретение меча или шлема всегда сопровождалось долгим торгом, во время которого товар осматривался очень тщательно, вплоть до мельчайшей заклепки: как-никак, а от его качества нередко зависела жизнь покупателя.

Конечно, на гривну особо не разгонишься – оружие было дорогим, но все равно Стоян и Носок успели до обедни приобрести все, что им требовалось: сабли, тегиляи и щиты. Денег на харалужные копья (из вороненой стали) у них, увы, не хватило, но и приобретенные ляцкие сулицы годились: они занимали мало места, что в походах на ушкуях весьма ценилось. Вместо добротных шлемов друзьям пришлось купить бумажные шапки, но оба утешали себя тем, что в походе смогут обзавестись оружием и защитным снаряжением гораздо лучшего качества.

Щиты достались им треугольные и подержанные: новые по той же цене найти не удалось. Такими щитами вооружались обычно рыцари-тевтонцы, и уже по внешнему их виду легко можно было определить судьбу прежних хозяев: как ни старался мастер, а всех вмятин от ударов меча и секиры замаскировать так и не смог.

А еще Стоян не удержался и, можно сказать, почти на последние деньги приобрел ослоп, который считал наиболее привычным и подходящим для себя оружием. С ослопом он и впрямь управлялся лучше, чем с саблей: тяжеленная дубина в его ручищах казалась игрушечной – настолько легко он ею орудовал. Когда Стоян для пробы несколько раз взмахнул ослопом, торговец поначалу укрылся на всякий случай под прилавком, а потом, вылезши оттуда, великодушно снизил цену. И долго еще провожал глазами, полными восхищения, богатырскую фигуру парня, пока тот не затерялся со своим спутником в толпе.

Осталось приобрести луки и стрелы, считавшиеся у ушкуйников едва ли не главным оружием, ведь лучники прикрывали тех, кто шел на абордаж купеческих суден. А речные разбойники испокон веков слыли меткими стрелками: с тридцати шагов попадали чуть ли не в игольное ушко, а с пятидесяти – в тончайшую щель в броне.

– Не кручинься, паря, – утешал Носок приятеля. – Все тебе будет. Знашь, кем я был, покуда в ушкуйники не подался?

– Ну?

– Луки делал. Ходил, правда, в подмастерьях, но ремесло это, уж поверь, изучил как должно.