— Великолепно! — вскричал повар.

Наверху, в спальне, Хетти склонилась над новорожденным и широко улыбнулась:

— А теперь, маленький хозяин, поблагодарите-ка свою маму за труды! Такого чудесного ребенка, как вы, я не видывала с тех пор, как у мистера Джеффа родилась Тамара. Да, сэр, вы многим обязаны своей маме!

Серинис не верилось, что она держит на руках собственного сына, ребенка Бо Бирмингема. Малыш был не только крупным, но и бойким и здоровым, несмотря на недавнее падение матери. Он вертел головкой и, не найдя того, что искал, разразился возмущенным криком.

— Вы только послушайте! — воскликнула Хетти. — Нравом не уступит ни отцу, ни деду!

Серинис устремила на Бо сияющий взгляд:

— Как мы назовем его? Бо погладил ее руку.

— Что скажешь о таком имени: Маркус — в честь твоего отца, Брэдфорд — в честь отца твоей матери… и Бирмингем — в мою честь?

Слезы радости наполнили глаза Серинис. Прежде они никогда не заговаривали о подобном имени. Она произнесла его вслух, словно пробуя на вкус:

— Маркус Брэдфорд Бирмингем… Слишком пышное имя для такого крохи!

— Ничего, он вскоре подрастет, — со смехом заверил ее Бо. — Ну как, ты согласна?

— Конечно, любимый. Спасибо, что ты вспомнил о моих родителях.

— Я перед ними в неоплатном долгу — ведь это они подарили мне такую прелестную жену… Не кажется ли тебе, что и наш ребенок получился на редкость красивым?

Горделиво осмотрев свое творение, Серинис заметила, что ребенок унаследовал сапфировый оттенок отцовских глаз. Даже гримаса маленького личика напоминала выражение лица Бо.

— Судя по всему, любимый, — начала она с нежной улыбкой, — всю работу проделала я, а вся слава досталась тебе!

— Почему, милая? — удивленно вопросил Бо.

— Отец и сын похожи друг на друга как две капли воды! А с возрастом он станет твоей точной копией — и копией твоего отца!

— Ты действительно так думаешь?

— Только не возгордись, дорогой! Возможно, кое-что он унаследовал и от меня.

— Милая, без тебя наш ребенок не появился бы на свет, — напомнил Бо, нежно касаясь губ жены.

Серинис вскоре поняла, что радость материнства превосходит все ее ожидания. Когда она кормила сына грудью, купала его, укачивала и пела колыбельные, ей казалось, что сбылись ее самые заветные мечты. Материнство открыло в ней новый, неиссякаемый источник любви. Все рутинные заботы внешнего мира разом исчезли.

Перед каждым кормлением Маркус устраивал такой скандал, что все в доме знали: малыш проголодался. Едва его приносили к матери и клали к ней на руки, малыш сразу узнавал в ней человека, обязанного избавлять его от мук голода, и начинал вертеть головкой в поисках груди. Мальчик обладал отменным аппетитом, но, к своему великому облегчению, Серинис вскоре поняла, что в состоянии удовлетворить его.

— Не слишком ли рано у него появляются подобные привычки? — как-то спросила Серинис у мужа. Малыш энергично месил ее грудь кулачками, жадно впившись в сосок.

Бо не сводил глаз с обожаемого чада.

— Какие привычки, дорогая?

— Похоже, он не единственный член семьи, которому полюбилась моя грудь…

Муж ответил ей многозначительным взглядом.

— Я с нетерпением жду своей очереди, мадам, каждую минуту вспоминая слова Хетти о — том, что ты оправишься лишь через полтора месяца. Стало быть, через недельку — другую мы вновь можем быть близки.

— А если к тому времени я отвыкну от этого развлечения? — шаловливо спросила Серинис.