— Я не смею… доставлять хлопоты… вам… или ее светлости.

Маркиз встал, повернувшись спиной к камину.

— Давайте-ка с самого начала уясним вот что, — сказал он. — Я не могу допустить, чтобы мои планы по какой-либо причине расстроились. Ула, вы обещали довериться мне, вы также должны слушаться меня.

Ула, опустив глаза, тихо промолвила:

— Мама… говорила мне, что истинная леди… может принимать от джентльмена лишь… небольшие подарки, иначе ее поведение сочтут непристойным… Полагаю, она подразумевала веер, быть может, перчатки… ничего дороже.

— А мне сдается, вы направлялись в Лондон с совершенно иными намерениями! — с иронией заметил маркиз.

Ула вспыхнула, и ее лицо, зардевшееся от смущения, стало особенно прелестным. Затем она сказала:

— Я… я считала, что буду… зарабатывать деньги… а не принимать их в качестве… подарка.

— Вот мы все и решили! — воскликнул маркиз. — Вы будете честно зарабатывать деньги, выполняя мои распоряжения, так что можете считать меня своим работодателем.

Ула задумалась над его словами. Затем она хитро улыбнулась, и маркиз заметил у нее на щеках две прелестные ямочки.

— Уверена, эта мысль только что пришла в голову вашей светлости, но поскольку она позволяет мне сохранить лицо… Что ж, я с глубокой признательностью принимаю ваше предложение!

Герцогиня рассмеялась.

— Дрого, я всегда говорила, что ты проявляешь чудеса находчивости, добиваясь своего. Ты был таким с самого раннего детства.

— Его светлость отличается необыкновенным умом, — сказала Ула, — потому что у него всегда на все готов ответ.

— Полностью согласна с вами, — улыбнулась герцогиня. — Итак, Дрого, какие будут приказания?

— Очень простые, — ответил маркиз. — Ула остается на ночь у вас, дорогая бабушка. Поскольку, вы, как обычно в деревне, удалитесь на покой рано, я поужинаю с Улой и дам последние наставления. А завтра я жду вас обеих в доме на Беркли-сквер.

— Завтра? — переспросила герцогиня. — Но как же насчет ее одежды? Неужели она поедет в этом платье?

— Разумеется, никто не должен видеть Улу до тех пор, пока вы надлежащим образом не оденете ее. Очень важно, чтобы уже через двадцать четыре часа она выглядела подобающе.

Герцогиня изумленно посмотрела на внука.

— Это совершенно невозможно!

— Нет ничего невозможного, — возразил маркиз. — Сегодня воскресенье. Завтра вечером, как только приедете ко мне, вы разошлете приглашения вашим самым близким друзьям на небольшой прием, где представите им дочь леди Луизы.

Ула замерла от неожиданности, пораженная герцогиня уставилась на внука. Тот, прочтя вопрос в ее глазах, сказал:

— Вы были знакомы с леди Луизой и очень хорошо относились к ней. Теперь, когда ее нет в живых, вы хотите выразить свое восхищение женщиной, отказавшейся от высшего света ради любимого мужчины, введя в общество ее дочь.

Герцогиня улыбнулась.

— Дрого, ты гений! Я поняла твой замысел. Ничто не сможет разжечь любопытство людей больше, чем известие о том, что, во-первых, у Луизы есть дочь, и, во-вторых, я покровительствую ей и она живет в твоем доме.

— Именно так, — согласился маркиз.

— А разве… в свете до сих пор помнят тот скандал, который устроила мама… сбежав из-под венца? — запинаясь, спросила Ула. — Я думала, все это в прошлом.

— Нет, все будут заинтригованы и зачарованы.