Услышав ответ, она поняла, почему он с такой неохотой обсуждал свою личную жизнь с ней: разведен с одной женщиной, помолвлен с другой, плавает по Тихому океану с третьей… Кенда пожалела, что они затеяли этот разговор.

Он опустил секстант и потер кончик носа.

— Моя личная жизнь сейчас в полном беспорядке, Кенда. Вот почему я взял отпуск на шесть месяцев и решил отправиться в плавание в одиночку, без всего, что напоминало бы мне об этом.

— Но ты не один, Джон! По крайней мере, мне так кажется. Я же из себя все-таки что-то представляю, ты же это знаешь… Я тоже человек. Тот факт, что я пробыла несколько лет одна на острове, ничего не меняет.

Джон встал и потянулся.

— Мы следуем точно по курсу. Что ты скажешь по поводу горячего супа, крекеров и фруктов на обед? Я даже принесу бутылочку, и мы сделаем слабый коктейль, — его голос впервые за утро звучал беззаботно. — А потом… мы вернемся на палубу, если захочешь.

— Хорошо, — неохотно согласилась Кенда. Ее ясные вначале мысли окончательно запутались. Теперь уже она не понимала, как ей вести себя. Кенда точно знала только одно: чувства и мысли, владевшие ею в тот момент, ничего хорошего не сулили.

После того как они, покончив с супом, перешли к десерту, она выбрала момент, чтобы еще раз поговорить о его личной жизни. Они молча сидели за небольшим пластиковым столом, привинченным к палубе. Камбуз был хорошо освещен, и она радовалась этому, так как хотела видеть выражение его лица, когда сделает еще одну попытку поговорить откровенно.

— Почему ты развелся с женой? — спросила Кенда как можно спокойнее, хотя внутри ее все дрожало.

На какой-то момент его глаза сузились, а губы сжались.

— Давай не портить хороший обед, Кенда, если ты не против.

Она посмотрела на него распахнутыми невинными глазами.

— Но я против, Джон! Ты всегда говоришь: "Если ты не против". А я против! До этого момента я беспокоилась, что ты передашь меня американскому консулу в Суве. Да, я боялась, что ты это сделаешь, но теперь уж я думаю, что, может, так было бы лучше для нас обоих?

— Какое это имеет значение для тебя? Не могу никак понять, почему это тебя так волнует? Кем бы мы ни стали друг для друга, та часть моей жизни никогда не будет твоей. — Джон вздохнул и покачал головой. — Кроме того, мне больно обсуждать это. Поэтому, если ты не против, — подчеркнул он и пристально посмотрел ей в глаза, — мы больше не будем касаться этой темы.

— Ну, тогда, может быть, ты расскажешь мне о женщине, с которой помолвлен? Или и ее тебе тоже неприятно вспоминать?

Джон слегка улыбнулся.

— Знаешь, у всех женщин удивительно схожие черты характера — неважно, кто они по происхождению и где находятся — вращаются ли в светском обществе или обитают на затерянном острове посреди Тихого океана. У тебя определенно есть некоторые из этих чисто женских черт.

— Скажешь ли ты мне, по крайней мере, ее имя?

Джон поджал губы, потом вздохнул.

— Лилиан. Лилиан Стэдман. — И он крепко стиснул челюсти.

— Сколько ей лет? — спросила Кенда после минутного колебания. Она чувствовала, что на ее стороне преимущество, которое она могла бы использовать. Пожалуй, такой удобный случай может никогда больше не представиться.

— Тридцать, — отрывисто произнес он.

— Она красивая?

— Очень.

— Как зовут твою бывшую жену?

— Барбара.

— Она красивая?

— Да.