Кенда уже неторопливо переворачивала страницу за страницей. Очень много записей было посвящено шторму. И больше нигде не упоминалось о ней… Должно быть, Джон не желал писать о ней. В определенные моменты он просто не мог не упомянуть о ней! Она добралась до записей, касающихся штилевой зоны. Одна из них была лаконична: "Вода, везде вода, но все доски ссохлись". Это была строчка из книги "Старик и море", которую изучают в школе в девятом классе.

У нее мурашки пробежали по коже, когда она нашла запись, сделанную в день их свадьбы: ничего, кроме местонахождения корабля! Ни слова о том, что они дали друг другу клятву верности на рассвете того дня, и даже имя ее упоминалось в журнале только один раз…

Словно стараясь отмахнуться от страшных раздумий, Кенда захлопнула журнал и резко бросила его. Злость подавила нахлынувшие слезы. Лучше ей было умереть там, на острове, в одиночестве. Она никогда еще в жизни не испытывала такой жгучей сердечной боли. Джон обманул ее! Он жестоко обманул ее.

Судя по записям в журнале яхты "Бьюти", Кенда Ван-Тэйлор вообще не существовала, а Кенда Ван упоминалась в нем как "дикое существо". Существо — это животное… Нет, ты не "существо", Кенда Ван, ты — дура, объект его похоти. Все время ты именно им и была, не правда ли?

Кенда сразу представила себе Джона стоящим позади нее, когда она оглянулась на звук его голоса, — его изумленные темно-карие глаза, его широкие плечи, его мужественную осанку… Он нашел существо, которое надо было приручить. Вспоминая силу его рук, свой трепет от его прикосновений, она поняла, что он действительно приручил ее как дикое существо. Но больше этого не будет. Нет, не будет!

Она открыла глаза, уставилась на журнал, лежащий на полу, и поняла, что "дикое существо" опять вернулось в ее душу.

13

Туман рассеялся, и солнце опять засияло над атоллом Кирибати. Всю оставшуюся часть прошлой ночи Кенда была в таком подавленном состоянии, какого никогда с ней раньше не случалось. Джон дважды заходил в каюту, но каждый раз, заслышав его шаги, Кенда отворачивалась лицом к стене и притворялась, что спит.

Утром она тихо встала, помылась и надела бежевые слаксы и белую блузу. Когда Кенда услышала, как Джон вошел в каюту, она ощутила, что все внутри ее словно сжалось.

Он приветствовал ее обычной улыбкой.

— Привет, соня! Сегодня прекрасный день. Я поднял все паруса.

Кенда молчала.

Джон склонился, чтобы поцеловать ее, но она резко подалась назад.

— Не надо… — шепотом попросила она.

— Ну разве так следует приветствовать своего мужа по утрам? — Его губы коснулись ее холодных, не отвечавших взаимностью уст. Джон выпрямился и посмотрел на нее, в глазах его появилась озабоченность.

— В чем дело?

— Джон, я хочу улететь в Гонолулу, — сказала она безразличным голосом. — Как ты думаешь, можно это устроить в Фаннинге? — Она не хотела смотреть на него, поэтому перевела взгляд на свои сандалии.

Джон вынул сигарету и закурил.

— Это из-за тумана? — спросил он, разглядывая тлеющий кончик сигареты. — Ты устала от качки или напугана? Да, Кенда?

Она подняла на него глаза, но смотрела не в лицо ему, а на сильную жилистую руку, держащую сигарету. Имело ли вообще теперь значение, скажет она ему правду или солжет? В конце концов она кивнула.

— Да, я устала от качки.