Это было сказано без всякого злого умысла. Просто она говорила все то, что думала.

В громкоговорителе послышался какой-то звук, я сделал им знак и убрал носки. Звук был совсем слабый – ясно было только, что к нам кто-то подключился.

Я надел носки, Катарина поставила стулья на место, совсем беззвучно. Потом я вышел на лестницу и посмотрел вниз.

Они поднимались с третьего этажа. Я вернулся и закрыл дверь. Это были Фредхой и Флаккедам, я узнал их по рукавам пиджака Фредхоя и рубашке Флаккедама. Могло бы быть и хуже, мог бы прийти сам Биль, он появлялся только при серьезных несчастных случаях, как, например, тогда с Акселем Фредхоем, или же если кого-нибудь исключали без разбирательства.

И тем не менее я решил, что все кончено, во всяком случае для нас с Августом – мы уже и так перешли все границы.

В дверь постучали. Они могли бы открыть ее, но в школе Биля всегда сперва стучали. В верхней части дверей в младшие классы были вставлены маленькие стеклянные окошки. До того, как появились громкоговорители, Биль обходил классы новых учителей и смотрел через окошки, чтобы проверить, справляются ли учителя с учениками. Если что-то было не в порядке, он заходил в класс. Но даже тогда он сначала стучал.

Катарина хотела что-то сказать, но не успела, они открыли дверь.

Обычно при таких проступках они запрещали ученикам общаться друг с другом какое-то время, например месяц или два, но в нашем случае имели место особые, отягчающие обстоятельства.

Нас расспрашивали по одному, потом нас изолировали друг от друга на неопределенное время. Каждому из нас приказали находиться на своем участке двора, они переселили Августа из моей комнаты назад в изолятор, однако в классе мы по-прежнему сидели вместе, поскольку на уроках все равно не было возможности разговаривать.

Допрашивал нас Фредхой. Мне он сказал, что его попросили передать мне последнее предупреждение.

II

1

Время?

Скоро я расскажу об этом, но не сейчас. Сейчас еще слишком рано.

Кафедра Биля была деревянной, с греческими колоннами. На кафедре было выгравировано: «Я и дом мой будем служить Господу», а еще ниже – «В тени крыльев твоих».

То есть защита и тьма. Словно курица, которая собирает своих цыплят под крыло. Как будто для того, чтобы защитить их от хищников.

Над надписью был школьный герб. Внимательные вороны.

Казалось, что вороны смотрят на надпись. Словно они те самые хищные птицы, которые наблюдают за цыплятами.

Сначала ни текст, ни изображение на гербе не были понятны. Потом их смысл нам растолковали, и в какой-то момент стало казаться, что все прояснилось.

Потом в голову пришла мысль, что школа скорее похожа и на курицу, которая защищает, и на Бога, и одновременно – на хищных птиц, то есть на воронов, то есть на Божьих посланников, гоняющихся за цыплятами.

В конце концов уже ничего не было понятно.

За кафедрой и таким образом над головой ведущего урок Биля висела большая картина, изображающая бога Деллинга, открывающего врата утра. Молодой человек открывает большие ворота, и над кафедрой и классом появляется белая лошадь – Ясная Грива, конь дня, на картине была также изображена черная лошадь – Инеистая Грива, конь ночи, он направляется прочь.

Смысл этого раскрыл Биль. Это было изображение и утреннего пения, и знания, и науки.

Мужчина, Деллинг, на картине был довольно худеньким, словно маленький ребенок, и вообще был похож на Августа. Ничего особенного я этим не хочу сказать, на ней не мог быть изображен Август – ведь картина была написана в девятнадцатом веке. Просто после того, как нас разлучили, мне стало казаться, что они похожи.

Значит, получалось, что ты открываешь дверь и знания струятся к тебе, словно солнечный свет.