И Эллиот не останавливался, хотя и знал, что, как джентльмен, он должен был бы взять себя в руки. Он прикасался к ней, как она просила. Как-никак они помолвлены. И всего через несколько месяцев Сесили будет его женой. Он имеет полное право ласкать ее, не так ли? Она хочет его, она страстно любит его. Этому следует только радоваться.

Сесили медленно подняла голову, еще больше прищурив зеленые глазки.

— Ах, Эллиот, прошу тебя! Тети и дядюшки нет дома. Пойдем со мной наверх, в спальню. Никто не узнает. Я просто не могу больше ждать.

Поскольку ошеломленный юноша не мог произнести ни слова, хрупкая ручка Сесили скользнула вниз по его жилету, потом опустилась еще ниже, пока Эллиот не охнул, судорожно сглотнув.

Лаская одной рукой собственную грудь, Сесили принялась массировать другой рукой его набухшую плоть, и Эллиот почувствовал, что вот-вот оскандалится прямо на обитом парчой диванчике барона. В это мгновение где-то в глубине дома раздался голос слуги, вернувший Эллиота к реальности. Его пресвитерианское воспитание победило в отчаянной схватке разгулявшуюся чувственность. Он высвободился из рук Сесили и осторожно подтянул вверх лиф ее платья.

— Сесили, дорогая, я не могу взять тебя до свадьбы. Я слишком дорожу тобой.

Сесили, сидевшая на диванчике в напряженной позе, сложив на груди руки, тряхнула черными как смоль локонами и мило надула губки, как всегда приведя тем самым Эллиота в полный восторг. Объятый нежностью, он наклонился и поцеловал ее в аккуратный носик.

— Ждать осталось недолго, малышка, — пообещал Эллиот. Однако его очень удивило, что ее зеленые глазки наполнились слезами и она не на шутку расплакалась.

— Эви, — жалобно поскуливала круглолицая малышка, цепляясь за руку своей старшей сестры. — Мне нужно кое-куда сходить!

Убитый горем отец, стоявший рядом с Эванджелиной, не проронил ни слова. Его густые волосы ерошил морской бриз. Он заметно поседел за последнюю неделю. Казалось, Максвелл Стоун был абсолютно равнодушен к тому, что происходит вокруг него.

Эванджелина сделала глубокий вдох, расправила узкие плечики и про себя попросила Господа дать ей сип. Маленький Майкл выбрал именно этот момент, чтобы захныкать, выражая недовольство вынужденной задержкой и резкими порывами холодного ветра.

— Что за невезение! — мрачно пробормотала французская нянюшка, перекладывая пухленького малыша на другое бедро. Она устало вытерла капельки пота со лба тыльной стороной руки.

— Что и говорить, Марселла. Мы попали из огня да в полымя, — проговорила в ответ Эванджелина. — Вся дорога была настоящим кошмаром. Но ничего не поделаешь, — придется терпеть до конца.

Она с сочувствием взглянула на молоденькую нянюшку, страдавшую морской болезнью, и протянула руки, чтобы взять капризничавшего ребенка.

— Спустись в каюту, Марселла, на тебе лица нет. Возьми с собой Николетту. К сожалению, высадиться на берег нам, видимо, удастся не скоро.

В этот момент Николетта начала громко шмыгать носом.

— Нет, Эви! Я не хочу высаживаться на берег! Я хочу вернуться домой! Я хочу маму! И хочу Мелли и Гарри!

Жалобные причитания девочки становились все громче. Она теребила отца за руку, пытаясь привлечь его внимание.

— Прошу тебя, папа! Ну пожалуйста! Поедем назад во Фландрию! Мне плохо здесь! Я уже ненавижу эту страну!

Максвелл Стоун лишь посмотрел на девчушку отсутствующим взглядом.

— Полно, успокойся, малышка, — попытаюсь приободрить ее нянюшка, опустившись на колени, чтобы пригладить упавшие на лоб светлые волосенки девочки.

Она ласково взяла малышку за руку и повела вниз.

— Тебе очень понравится в Англии.