День выдался ясным и прохладным; на трибунах в хаотичном порядке расположились группки бесстрастных зрителей, в основном из горожан. Первокурсники Принстона, в форме с диагональными полосами, выглядели мощными здоровяками, и Бэзил, выхватив глазами Лемойна, сдержанно отметил, что тот исключительно быстр, да к тому же гораздо крупнее, чем казался в повседневной одежде. Бэзил импульсивно повернулся к трибунам в поисках Минни, но безуспешно. В следующую минуту раздался свисток; сидя рядом с тренером, он всецело погрузился в игру.

Первый период разыгрывался между тридцатиярдовыми отметками. Основные принципы нападения Йеля казались Бэзилу слишком примитивными и менее действенными, чем отдельные части системы Хотона, о которых он узнал еще в школе, а тактика Принстона, которая как раз сейчас реализовывалась в длинной тени Сэма Уайта, строилась вокруг пантера[49] и надежды на перерыв. После первого периода команда Йеля вела в счете. В начале второго периода Принстон играл очень слабо, и Эпплтон провел дроп-кик[50] с отметки в тридцать ярдов.

После этого игра для него закончилась. При введении мяча в игру он получил травму и под аплодисменты болельщиков покинул поле.

Сердце Бэзила готово было выпрыгнуть из груди; он бросился на поле. Его не оставляло странное чувство, будто кто-то другой в его теле подает первые сигналы и проводит неудачную попытку по линии. Заставив себя осмотреть поле, он встретился взглядом с Лемойном, и тот ухмыльнулся. Бэзил попросил дать ему пас через линию, зарабатывая для себя еще семь ярдов. Он обошел такла, заработав еще три ярда, и затем выполнил первый даун. На отметке в сорок ярдов его извилины уверенно активизировались. Фулбэки Принстона начали реагировать на его короткие пасы, и продвижения проходили на четыре ярда, а не на два.

На сорока ярдах Принстона он замедлил темп, чтобы разбить схему расстановки соперников, и попытался атаковать зону Лемойна, но Лемойн прошел хавбека[51] и схватил Бэзила за ноги. Яростным усилием Бэзил сумел высвободиться, но слишком поздно: хавбек свалил его. Снова Лемойн ухмыльнулся, и Бэзил готов был его убить. Он снова запросил ту же зону и вместе с Каллумом, который владел мячом, они преодолели шесть метров Лемойна, до тридцати двух ярдов Принстона. Неужели он снизил темп? Нет, он снова бежал с бешеной скоростью! Команда запросила пас, но он услышал свой голос, который вновь потребовал той же зоны. Он бежал параллельно линии, видя препятствия и Лемойна; все его мышцы были напряжены. Вместо того чтобы вклиниться, Бэзил попытался вернуться в свою зону. Он угодил в ловушку, потеряв пятнадцать ярдов.

Через несколько минут мяч был у соперников, и он побежал в зону сейфти[52]. «Я бы уже сидел на скамейке, если бы у нас были запасные игроки», — думал Бэзил.

Команда Принстона неожиданно проснулась. Длинный пас заработал тридцать ярдов. Быстрый новый бек[53] прорвался через линию и реализовал даун. Йель оборонялся; не успели они опомниться, как произошло страшное. Бэзил стал частью разработанной схемы: он слишком поздно заметил, как мяч летит в очковую зону, как его аккуратно блокируют и как запасные Принстона, вскочив со скамейки, машут пледами. Они забили.

Расстроенный, но хладнокровный, он поднялся с земли. Грубые ошибки поправимы только в том случае, если тренер не исключит его из игры. В начале новой четверти раздался свисток, и, сгруппировавшись вместе с измотанной командой, Бэзил заставил себя поверить, что не потерял уверенности; он был решителен и смотрел прямо перед собой. На сегодня ошибок хватило.