— Ничего не забыли, — похвалил он. — Даже произношение не слишком ужасное.

— С произношением у меня все в порядке.

Я знал французский достаточно хорошо, чтобы остаться в живых, проведя три года во Франции, оккупированной немцами, уж, во всяком случае, лучше, чем Мерлен — английский. Но мне сразу же пришло в голову, что его английский стал каким-то напыщенным и неестественно театральным. Что ж, наверное, не один американский или английский бизнесмен расслаблялся и терял бдительность, стоило ему увидеть в Мерлене знакомый по музыкальным комедиям типаж веселого, легкомысленного гуляки, забывая при этом, что лучшие парижские адвокаты на работе такие же веселые и легкомысленные, как люди, которые гранят алмазы, чтобы заработать на жизнь.

Тут я вспомнил, что зарабатывать на жизнь приходится и мне.

— Анри, боюсь, что сейчас не смогу задержаться. Нельзя ли встретиться попозже?

Он ткнул своей толстой рукой в сторону лестницы и усмехнулся.

— Я пойду вместе с вами. Ведь мы теперь враги.

— Вы что, тоже занимаетесь этим делом?

— Naturellement. Знайте, что на этот раз «Ле Мэтр» настроен очень решительно. Задействован весь цвет парижской юриспруденции, и на этот раз мы докажем, что ваш Мерседес Меллони ворует у «Ле Мэтр»… modeles, — подыскивая нужное слово, он подобрал полы дождевика как юбку, — в вашем английском даже нет такого понятия… э… фасоны платьев. Мы это докажем, и он заплатит нам миллион франков. А потом мы с вами пообедаем, и я расскажу о работе, которую хочу вам предложить.

— Суд разберется, — сказал я, но Мерлен уже поднимался по лестнице.

Остановившись на полдороге, он посмотрел на меня сверху вниз.

— А может быть, вы уже больше не Канетон? И не работаете в разведке?

— Нет, не Канетон, просто Льюис Кейн.

— Луи, — сразу поправил он. — Все эти годы я так и не знал вашего настоящего имени… Ну ладно, пойдемте посмотрим на эти ужасные костюмы от Мерседеса Меллони. — И он заторопился наверх.

Глава 2

Насколько мне было известно, человека по имени Мерседес Меллони не существовало, что меня, впрочем, ничуть не удивляло и не огорчало. Просто однажды Рона Хопкинса осенило, что под этим именем будет гораздо легче продавать одежду его производства. Кроме того, у него возникла еще одна идея получше, и именно поэтому ему потребовались мои советы в делах, на которых я когда-то специализировался.

Разумеется, на первый взгляд это выглядело полным идиотизмом устраивать в Париже демонстрацию платьев и женских костюмов английского производства, но Рон не потащил бы через Ла-Манш целый самолет тряпок и манекенщиц за здорово живешь. По его словам, француженки предпочитают либо «от кутюр» от ведущих домов моделей, либо вещи, сшитые на заказ «в ателье за углом», и это предоставляло широкие возможности человеку, выпускавшему дешевую массовую продукцию повседневного спроса. Начав заниматься этим три года назад, он, на мой взгляд, оказался прав, если, конечно, учитывать кое-какие маленькие хитрости.

Демонстрация была организована в гостиной большого отеля на Монпарнасе скорее всего потому, что Париж на левом берегу Сены Рон считал «более парижским». Это была длинная узкая комната в белых и золотистых тонах с длинными алыми портьерами, прекрасно воссоздававшими обстановку времен первой мировой войны, когда отеля еще не было и в помине, что в известном смысле оправдывало наличие маленьких жестких стульев, предназначенных для зрителей.