Михаил Март. Усталая смертьСпециалист - 6
ГЛАВА IСаратов. Начало марта
1.
Покойник лежал усыпанный цветами. Нет, не так. Речь идет не о похоронах, а о зверском убийстве, совершенном на шоссе в десяти километрах от Саратова, возле кемпинга. На земле действительно лежал труп с проломленным черепом, на который опрокинулось несколько ведер с гвоздиками, лилиями и хризантемами. Подтаявший мартовский снег, будучи грязным от брызг, летящих с магистрали, расцвел многообразием красок увядающих листьев и все еще свежих пятен крови. Милиция прибыла на место происшествия достаточно быстро - примерно через сорок минут после того, как бандиты скрылись на своих мотоциклах. Цветочную палатку оцепили лентой. Две милицейские машины и «скорая помощь» стояли у обочины. Возле оцепления толкались местные торговцы палаток, пассажиры с автобусной остановки, а милиция пыталась разобраться в случившемся. Народ негодовал, мешая нормальной работе органов правопорядка, и осыпал милиционеров оскорблениями. Подобными выпадами никого уже не удивишь, и стражи закона вели себя сдержанно, если не сказать равнодушно. Подполковник, с редкой фамилией Хитрово, с кислой физиономией наблюдал, как эксперты фотографировали труп, как медики осматривали раны и как наконец его уложили на носилки и понесли к машине. Лейтенант Каримов стоял за его спиной, к чему подполковник давно привык. Не оборачиваясь, Хитрово коротко спросил: — Свидетели есть? — Продавщица из третьего киоска. Бойкая бабенка. — Давай ее сюда. — Понял. Милиционеры оттеснили толпу к остановке. Тут и автобус подошел. Он ходил без всякого расписания, так что если среди ожидающих пассажиров и были свидетели трагедии, то они уехали, понимая свою бесполезность, а ждать еще пару часов следующего на утреннем морозце не лучший вариант. У каждого свои дела. Времена бездельников кончились, о хлебе насущном думать приходится. — Видела я этого ублюдка. Правда, все они скоты!… — Тише, тише.— Хитрово приподнял руку.— Криком делу не поможешь. Он глянул на стоящую перед ним женщину. Высокая, плечистая, в лисьей шапке и телогрейке, что выглядело смешновато. Красивое русское лицо, но не ухожено, на вид лет сорок. — Давайте по порядку. Как вас зовут? — Я-то тут при чем? — возмутилась женщина. — Свидетель не пустое место, а человек. Нам с вами еще работать вместе. — Лидия Лапшина. Местная я. Из поселка Крюково. Не нравился ей этот подполковник. Морда вся в оспинах, губищи навыворот и рожа сонная. — Чем торгуешь, Лида? — Пироги, хачапури, лаваш. Хлебом, одним словом. — Убитого знала? — А то как же! Тут шесть палаток, и все ему принадлежат. Моя в том числе. — Как его звали? — А я почем знаю. Они мне не представлялись. — Убитого, а не убийцу. — Фархад Катарзи. — Азербайджанец? — А хрен его знает. Но не узбек. Мусульманин, одним словом. — И за что же его грохнули? — Ну ты даешь, начальник. Бандюки, они и есть бандюки. Мотоциклов двадцать подкатило. Все пацаны молодые, в коже, с косынками на головах и с палками. Ну, такими играют в Америке… — Бейсбольными битами. — Вот-вот. Мы-то в шесть утра открываемся. Три палатки. Моя, Ашота и Нинкина. Она пивом торгует. А три палатки до сих пор не открыты. В десять утра придут. Автозапчасти, сувениры и тряпье. На них спросу меньше. Ну так вот. Эти головорезы со своих тачек слезли и вперед. Мою палатку Бог миловал. Нинке стекла побили и пиво растащили. |