— Память вернулась? Поздравляю, Мэтт! Просто замечательно! Тебя вылечили?

— Увидишь парня, страдающего амнезией — пристрели женщину, которой он лишь накануне сделал предложение. Болезнь точно ветром сдует, — кисло произнес я. — Радикальный и мгновенный способ исцеления. После него даже контузия от скользнувшей по башке пули на памяти не сказывается.

Что ж, по крайности, я уже мог разговаривать о Китти, не мечтая при этом перестрелять полмира. Первый маленький шаг в спасительную сторону.

Салли Вонг смотрела на меня во все раскосые глаза.

— Речь идет о Дэвидсон? Ты и впрямь собирался жениться на этой ледяной деве, целомудренно оплакивавшей своего межеумка-супруга? Ох, прости, пожалуйста... Прости, умоляю. Сорвалось!

— Прикройте коробочку, мадам Вонг, — посоветовал я. — Китти мертва, мертва и еще раз мертва.

— Ну прости, Бога ради! Прости, Поль...

— Мэтт, — поправил я. — Легенда свое отслужила, мирный фотограф Мэдден исчез. Меня зовут Хелмом, сударыня. Предмет обсуждения: операция «Цветок»...

Я попробовал сесть, застонал, и Салли поспешила на подмогу.

— Фу-у, — выдавил покорный слуга. — Отныне пусть лупят коленом по заднице, а голове передышку дадут... операция «Цветок»!

Подумав, Салли сказала:

— Нет, ничего не слыхала, ни единого намека.

— Как часто является надзиратель?

— Определенного расписания нет, — усмехнулась девушка. — Я здесь уже вторые сутки. Попалась этим скотам по дороге в бакалейную лавку, после работы — до сих пор числюсь главной билетершей в Северной авиационной, дожидаюсь определенных сведений о Вальтерсе. Ночью сквозь люк светили фонариком, но промежутки между визитами были различными. Тебя спустили по лесенке около двенадцати, швырнули на пол, вежливо сообщили, что прибыла приятная компания... Брр-р-р! Я ведь подумала, что ты мертв. Крови натекло уйма. Но кожа была теплой, а через часок ты застонал и дернулся. Потом рассвело, и я признала старого знакомца... А на палубе уже часа два — ни звука.

— На кой ляд им сдалась ты?

— О-о-о! Меня отдают революционному трибуналу, за вопиющие преступления перед трудовым народом. У кого-то хватило мозгов понять: Салли Вонг привлекали к Герберту Вальтерсу отнюдь не мужские достоинства последнего. Салли Вонг, оказывается, не бандюгу поганого отлавливала, а злоумышляла против народного героя, борца за свободу рабочего класса. Так пояснила бабенка-хиппи.

— Хорошие у рабочего класса герои, — скривился покорный слуга. — Ну, и поделом... Бежать возможно?

— Имея газовый резак или отбойный молоток — пожалуй Корпус железный, переборки тоже. Я успела исследовать весь окаянный трюм, оттого и перепачкалась, как неведомо кто... Большой, пустой железный гроб. Ничего не попишешь.

— Обстоятельная вы девушка, Салли Вонг. Положение изучаете досконально и хладнокровно.

— Мистер Хелм, напоминаю: в этой дыре вы не единственный профессионал! Я улыбнулся:

— Хорошо, отныне прекращаю говорить неуклюжие комплименты и буду наносить умелые оскорбления. Чтоб не раздражать попусту. Салли засмеялась.

— Расскажи о Вальтерсе. Он погиб?

— Да, сударыня.

— Как?

— Неправильным образом. Предполагалось, что я прикончу его после посадки на воду, продырявлю днище гидросамолета, взорву в кабине маленькую милую гранату и пущу машину ко дну вместе с пилотом: озеро чертовски глубокое, прямо Лох-Несс. Только...

— Что случилось?

— У меня достало наблюдательности заметить: Герби раскусил игру и тянется к пистолету.