Сестры были совершенно не похожи друг на друга ни внешне, ни тем более по характеру.

Баба Маша привыкла жить жизнью своих дочерей, старшей из которых была мать Игоря, а потом также и многочисленных внуков, и слыла по характеру человеком мягким и податливым.

Игорь так и запомнил ее – большая, тихая, круглолицая бабушка, ставящая перед ним тарелку с горой блинов, а рядом – блюдце с медом.

Баба Дуся, напротив, была маленькой, востроносой и на редкость ехидной старушкой, как говорится – себе на уме. Всю свою жизнь она прожила бессемейным образом, как говорила мать Игоря – «только для себя», и нисколько по этому поводу не переживала.

И хотя ее родная сестра, баба Маша, постоянно уверяла окружающих, что ее Дуся – совершенно исключительный и необычный во всех смыслах человек, ей мало кто верил.

А уж сам Игорь – особенно, потому что ничего примечательного в своей Бабусе, разве что кроме ее необыкновенной настырности и вредности, сроду не находил.

Бабуся была из той породы людей, которых еще называют «во всех бочках затычка» – все-то ей надо было про всех знать, везде, где не спрашивают – непременно высказаться.

Как это ни печально, но бабушка Маша в этом году внезапно померла, или, как обычно говорили в Деревне Вражино, «тихо отошла», хотя была лет на девять младше своей сестры, и Бабуся без нее сразу же всерьез затосковала.

Честно признаться, все были несколько удивлены, когда баба Дуся мгновенно согласилась на робкое предложение сердобольной матери Игоря пожить немного в городе, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Галина Николаевна и предложила-то этот вариант просто так, как говорится, для приличия, прекрасно зная, как трудно бывает оторвать деревенского жителя от своего места хотя бы на неделю.

Лна постоянно звала в Тарасов родную маму, но то у бабушки Маши было время огород засаживать, то уже наступала пора картошку копать, то самое время – корм для курей запасать, и так далее – вечно находилось тысячи самых уважительных причин, чтобы уклоняться от поездки в город к дочерям.

Но баба Дуся тут же принялась собираться в дорогу: быстро перепоручила свое хозяйство разным знакомым и соседям, сама договорилась в водителем грузовика, который взялся доставить в город комод, радиоприемник и телевизор, похлопотала на почте о переводе пенсии на новый адрес, – в общем, никто и глазом моргнуть не успел, как Бабуся уже заняла одну из комнат квартиры Костиковых, наскоро обставив ее на свой лад, и сделалась полноценным тарасовсим жителем.

Как будто всегда тут и была. – А что такого? – объяснила в первый же городской ве-

чер баба Дуся родителям Игоря свои решительные действия. – Мне всегда охота было в большом городе пожить, сколько себя помню – интерес разбирал, как тут люди живут, чем с утра до вечера себя занимают, да все как-то не получалось. А раз уж случилось, значит, так тому и быть. Конечно, лучше бы в Москву, но ладно – Тарасов по первости тоже пока сойдет.

– Послушайте, баба Дуся, может вам еще в Париж надо? Смотри-ка, Галка, в Москву она у нас захотела, – удивился отец Игоря, Анатолий Сергеевич Костиков, для которого любая разлука с домом, семьей и отлаженным бытом воспринималась, как тяжкое испытание.

Игорь помнил, как однажды, получив за ударный труд путевку в Кисловодск, отец ровно через неделю приехал с курорта домой, объявив, что лучше на оставшиеся деньги купит в ближайшем магазине сразу несколько ящиков минеральной воды, и будет пить ее на своей собственной кухне.

– Нет, в Париж не хочу. Что там мне делать? Там у них одни бордели и проститутки курносые.