— Что интересного везешь на этот раз? — спросил Альрик у купца, а я все еще чувствовала на себе его взгляд.

— Шелка и пряности из Симара, сталь для мечей из Харамунда и много прочего, — ответил Сингурд, — Все самое ходовое, ты же меня знаешь, я не люблю выбрасывать деньги на ветер и предпочитаю привозить людям те товары, которые им необходимы.

— А это что за девушка? — поинтересовался воин, — Рабыня?

Сингурд рассмеялся.

— Нет, что ты! Это и есть та самая причина, по которой я сделал такой крюк, — купец покосился на меня, — Это дочка одного из восточных князьков, с которым твой отец заключил мир. Я везу её к вам как гарантию того, что этот самый князь будет беспрекословно платить дань и не будет пытаться оказывать сопротивление вашим людям.

— Как интересно! — произнес Альрик и добавил, — А она очень красивая! Была бы рабыней, я купил бы её у тебя.

— Говорят, она ведьма, — шепнул купец, я едва расслышала его слова. Я подняла глаза и посмотрела на обоих, стараясь сделать самое простое лицо, чтобы они не догадались, что я не только слышала их слова, но и все поняла.

Альрик смотрел на меня пронзительно и как-то оценивающе. Я принялась рассматривать его в ответ. Молодой воин был довольно хорош собой, с длинными светлыми волосами, спадающими на плечи и точеным лицом и отлично сложен. Серые глаза оценивающе прошлись по моему телу, и я сама себе показалась обнаженной под этим взглядом. Почувствовав неловкость, я покраснела.

— Ну, значит, я еще увижу ее, когда вернусь из похода, — сказал Альрик, попрощавшись с купцом, махнул своим людям, беседовавшим с воинами Сингурда, и они вернулись на свой корабль. Трап затянули на палубу, и, оттолкнувшись от бортов веслами, корабли продолжили каждый свой путь. Я на время забыла о произошедшем, понимая только то, что мне еще не раз предстоит сталкиваться с этим молодым воином, раз я игрою судеб буду жить в имении его отца.

Через несколько дней мы причалили к пристани большого города, расположенного на берегу реки. Деревянные низкие дома, за исключением дома их вождя, были разбросаны в беспорядке на берегу. Я увидела бродивших у реки гусей, за которыми присматривал оборванный мальчишка, несколько лодок, вытащенных на берег, и небольшое поле с колосящейся спелой пшеницей, желтеющее вдали. Мы пробыли там два дня. За это время купец распродал там половину своих товаров и казался вполне довольным полученной прибылью. Все эти дни, я находилась на борту под присмотром кормчего по имени Гринольв. Это был добродушный мужчина в годах. Он даже попытался затеять со мной разговор, но я знаками показала, что не понимаю его речи, тогда Гринольв заговорил на ломаном общем языке:

— Хочешь, научу нашей речи? — спросил он.

Я кивнула.

Кормчий улыбнулся и, показав рукой на реку, произнес на северном языке:

— Река!

Я кивнула и повторила, старательно не выговаривая слова, что рассмешило северянина. Он повторил снова, я за ним, в этот раз уже стараясь произнести слово лучше. Кормчий удовлетворенно кивнул и продолжил. До вечера, по мнению Гринольва я уже знала несколько простых слов и умела здороваться и произносить слова прощания.

— С такими спехами к концу нашего плаванья будешь мало-мальски понимать нашу речь, — одобрительно произнес вечером кормчий, — Уж лучше, чем ничего.

Через три дня мы продолжили путь. С того дня Гринольв продолжал заниматься со мной каждый день, когда находилась свободная минута. А на вопрос купца, зачем это ему надо, кормчий просто ответил, что я очень похожа на его покойную дочку, которая умерла несколько лет назад. Сингурд пожал плечами, но заниматься нам не запретил.

— Учи, если времени не жалко, — благосклонно произнес он, — Пригодится у новых господ.