Но вот шум опять стих, и послышался звонкий и сильный голос Симы. Похоже, что говорила она на арабском языке. Ей отвечал, тоже на арабском, другой голос, напоминающий призывы муэдзинов с минаретов. – Наверное, это есть тот самый мулла, – догадался Геннадий. – Перекличка голосов продолжалась минут пятнадцать. Потом толпа возмущенно загудела. Мулла громко выкрикнул еще что-то. Рокот толпы начал затихать, судя по звуку, люди начали расходиться.

– Неужели удалось? Вот тебе и на! Железная девчонка!

Через пару минут калитка скрипнула и во двор вернулась Сима. – Уф! Я уж думала, что мне их до вечера уговаривать придется. А этот их священник оказался умным мужиком – быстро вошел в ситуацию.

– Ну, ты, даешь! О чем вы с ним говорили?

– Маленький теологический диспут на предмет знания Корана. Пришлось обсудить несколько вариантов толкования некоторых его сур.

– Точно! Мне удалось доказать, что экспроприация фамильной недвижимости у престарелых христиан, вовсе не является, с точки зрения Аллаха, богоугодным делом. Тем более, когда эта экспроприация осуществляется путем вооруженного налета. Тут я предъявила вещественные доказательства. Слушай, очень пить хочется. Дай мне водички.

– Сейчас, только дам отбой тревоги. Сидеть под броней в такую жару – удовольствия мало. – Геннадий стер одно и отправил другое сообщение. Потом притащил кувшин с морсом, с холодка. – Вот, держи, заслужила. – Он с обожанием посмотрел на Симу. – Ты – умница! Так, что у нас дальше по плану? С учетом проведенного «эксперимента», так сказать?

Сима жадно выпила стакан и показала, что хочет еще. – Эксперимент показал, что народ тут вполне вменяемый и с ним вполне можно договориться. Согласен? Даже со служителями культа. Тут, правда, повезло. Этот конкретный поп – нормальный суннит. А до трети здешних вероучителей – ваххабиты. Этих субчиков придется физически устранить. Остальные, конечно, повозмущаются для порядка, но не слишком. Сами их терпеть не могут. Моральные уроды ведь, что и говорить. Что же касается следующего этапа, то сначала нужно закончить подробные списки местной элиты, которой предстоит обживать бескрайние просторы тундры, а потом пустить их в дело. Списки уже в работе, будут готовы через неделю.

– Нашлись люди, из обиженных, сделают это с превеликим удовольствием. Я потом хорошенько проверю, чтобы лишних фамилий туда не напихали. Если таковых окажется слишком много, то и сами авторы там окажутся. Не люблю, когда путают общественные интересы с личными.

– М-да! А ты не торопишься? Я думаю, что если уж и проводить чистку, то лучше это делать по всему Узбекистану, одновременно. Меньше проблем будет. Если подмести их только здесь, то остальные сообразят, к чему все идет, и устроят большую бузу. Надо составить доклад руководству, предложить свои рекомендации, пусть начальство решает. Кто мы такие, чтобы принимать такие решения?

– Ну-у, у начальства и так проблем хватает. Пока дойдет информация, пока еще там примут решение, а тут процесс уже пойдет, и не в самом лучшем направлении, скорее всего. А нам, на месте – виднее. Ты, кстати, опять упираешь на «спокойствие». Кому сейчас оно нужно, по большому счету? Вот раньше – понятно, Россия вечно жила в условиях перманентной войны. Каждый, кто мог встать общий строй и выступить против очередного врага, априори считался своим, будь он хоть трижды мусульманин, язычник или буддист. Но ведь тогда элита была воинская, служивая. А сейчас? Что она умет, кроме, как брать взятки, сосать соки из народа и надувать щеки? Такие «соратники» нам не нужны! Надо спровоцировать их на выступление, скомпрометировать и уничтожить.