А что до низкой рождаемости, так это не генетический, а социальный феномен. У самых малопассионарных народов с рождаемостью обычно все в порядке. Напротив, плодятся как кролики. Тут надо не «свежую кровь» завозить, а социальную политику менять. Вот рождаемость и повысится.

– Да-а? А у твоего любимого Гумилева все иначе объяснялось. Мол, именно в «зонах контактов» и рождаются новые этносы. Ты не видишь тут противоречия?

– Нет тут никакого противоречия. Этносы-то рождаются, только следует помнить, что вероятность рождения новых жизнеспособных этносов очень невелика. А обычно в этих самых «зонах контактов» рождается только генетический брак. Появление же удачной комбинации нескольких этносов происходит не чаще, чем появление в человеческом генотипе нового гена с благоприятными для человека свойствами.

– Понятно, я уже заранее жалею «западников» в их федеральном правительстве. Надо же быть такими дураками, чтобы встать на твоем пути.

– Правильно жалеешь, – не стала спорить Сима. – Кривое будем выпрямлять, а горбатое выправлять! А если у него при этом хребет треснет, то и бог с ним. Невелика потеря.

В части простора Германии далеко до России. Поэтому и дорога до Берлина не заняла много времени. Когда по трансляции объявили, что минут через десять поезд достигнет Берлинского вокзала, Геннадий поинтересовался, – и какие у нас планы?

– Ну, сначала заглянем в нашу комендатуру, отметим командировки. Штаб РГВЕ по старой памяти разместился в Вюнсдорфе, это в двадцати километрах от Берлина. Но нам там пока делать нечего. После комендатуры устраиваться на квартиру поедем. От армейского гостеприимства придется отказаться, нам нужна свобода рук. Я заранее подсуетилась и арендовала в городе небольшую квартирку, на чужое имя естественно. Вот в нее мы и отправимся.

– Конспиративная квартира? Неплохо, неплохо, зная тебя, я уверен, что это шикарные апартаменты.

– А вот и не угадал! – засмеялась Сима. – Квартирка скромненькая, обстановка спартанская, зато в удобном районе. Впрочем, никто не заставляет нас там жить на самом деле. Но какой-то реальный адрес нужен.

– А что за район?

– Район Фридрихсхайн – любимое обиталище неформалов, радикалов, студентов, бунтарей, гомосексуалистов и прочей слабой на голову богемы. Раньше эта публика предпочитала район Кройцберг, но после объединения его здорово перестроили и они переместились в Пренцлауэр-берг. А когда и он, по их мнению, обуржуазился, то перебрались в этот самый Фридрихсхайн. Там они все и обитают в настоящее время. Это в восточном Берлине. Практически центр города, собственно говоря.

– Веселое надо думать местечко, – задумчиво проговорил Геннадий.

– Не то слово, – заверила его Сима, – вертеп еще тот, центр ночной жизни и тому подобное. Но именно такое место и нужно. В этом гадюшнике никто не обратит на нас внимания, да и с нужными людьми встречаться легче будет.

Визит вежливости в Комендатуру много времени не занял, и уже часа через полтора они выходили из станции метро Франфуртер-Тор на Карл-Маркс-Аллее.

– Похоже на Кутузовский проспект в Москве, – заявил Геннадий, оглядевшись по сторонам.

– Ничего удивительного, – кивнула Сима. – В свое время эта улица носила имя Сталина, ну и архитектура соответствующая. Пойдем, тут недалеко, метров триста в сторону Берзарин-платц.

– Берзарин-платц? Это в честь советского коменданта Берлина назвали, или как?

– В честь него, почетный гражданин города как-никак. После падения стены переименовали, но потом одумались и переиграли назад.