Рядом с ним первый заместитель командующего генерал-лейтенант Болдин И. В.

Оперетта им нравится, особенно веселит Попандопуло…

Неожиданно в ложе появляется начальник разведотдела штаба Западного фронта полковник С. В. Блохин. Наклоняется над ухом Павлова, что-то шепчет…

— Что за ерунда! Этого не может быть! — раздраженно бурчит Павлов.

Начальник разведки пожимает плечами и удаляется.

— Чепуха какая-то… — наклонившись к Болдину, вполголоса говорит Павлов. — Разведка сообщает, что на границе, якобы, очень тревожно. Немецкие войска, якобы, приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы. Слушай, сделай что-нибудь с этим паникером, чтобы он не мешал мне больше![3]

21 июня 1941 года. 19 часов 57 минут.

Крепость Брест. Западный остров. Окружная автошкола погранвойск

Никто ничего не знает об этой школе, расположенной на самом краешке советской земли, с трех сторон окруженной сопредельной территорией. Только выжившие свидетели героической обороны крепости в один голос вспоминают, что не было в этой школе ни гаража, ни автодрома, ни учебных автомобилей… Видимо, злобный сталинский режим заставлял будущих шоферов учиться исключительно по картинкам. А когда ранним утром на Западный остров ворвался немецкий штурмовой отряд, втрое превышавший по численности личный состав школы, — все до единого фашисты были уничтожены шоферами в рукопашной схватке… вот такая это была интересная «автошкола»…

Начальник автошколы, воентехник первого ранга Безуглый с интересом рассматривает мокрого до нитки немецкого унтер-офицера… Картина заслуживает внимания — на связанном, мычащем сквозь кляп, выпучившим глаза немце — кайзеровский шлем с пикой![4]

— Ну и где же, бойцы, вы этого клоуна отловили? — на секунду прервав созерцание, любопытствует Безуглый.

— Там их трое было — расчет MG-34. Аккурат на нас направленный, у отметки 145, — старший из двоих курсантов-«шоферов», сержант Михаил Мясников, невысокий крепыш в комбинезоне, вытаскивает из нагрудного кармана мокрые зольдатенбухи. — Солдатиков мы от греха притопили, а старшенького — на наш берег. Полиции пограничной на сопредельной стороне уже нет, блокпост пустой, то-то собаки немецкие второй день не лают.

— А вообще немцев в прибрежных кустах — как грязи! — добавляет второй «шофер», ефрейтор Колпаков. — Саперы лодки подтаскивают, вот здесь и здесь… — Колпаков показывает места на карте. — Окопы немцы не роют, стоят биваком. И вроде у них не иначе как… партсобрание — офицеры личному составу что-то вслух зачитывали.

— Добро! — кивает Безуглый. — Так, ребятки, кликните из канцелярии Немца и несите скорее горячий утюг — видите, совсем наш гость продрог, надо ему форму подсушить…

— Раздеть? — прикидывается дурачком Мясников.

— Нет, прямо на нем сушить будем! — криво ухмыляется Безуглый. — Ой, чой-то он головою затряс? Не хочешь утюга, да? Разговаривать будешь, камрад?

Из канцелярии возвращается Колпаков в компании еще одного курсанта — ефрейтора Алексея Фридриховича Вольфа, по кличке Немец.

— О, Алеша! — радуется Безуглый. — Давай-ка, переведи нам, что этот клоун лопочет!

— Говорит, что он социал-демократ, — хмыкает Вольф, — к тому же в тридцать третьем году голосовал за товарища Тельмана!

— Вот как! — широко и радостно улыбается Безуглый.