– Милорд, это…

Дюрандаль с раздражением взглянул на это. Мальчишка был слишком юн даже для Сопрано, а его камзол и штаны заметно отличались от школьных в лучшую сторону. Только не сегодня! Никто не имел права принимать нового кандидата, а допустимый лимит и без того уже был превышен.

«У Монпурса волосы не вились, – подумал вдруг он, – а вот цвет такой же, да и глаза похожие, как льдинки с застывшим в них солнечным светом. Выражение – серьезное, но не тревожное».

– Придется прийти в другой день. Кто его привел?

– Ну… в общем… Никто, милорд. Видите ли, Стручки нашли его на дороге. А сюда он приехал с Калвертом.

Согласно устоявшемуся обычаю, желавших поступить в школу Айронхолла поддерживали родители либо опекуны, хотя время от времени в списке кандидатов оказывались и такие вот «подкидыши». Мальчишка – худой, нескладный, по-городскому бледный – не достиг еще и подросткового возраста, но, с другой стороны, многие начинали подобным образом, и уж по крайней мере выслушать парня стоит, ведь на кону, может быть, все его будущее.

– Как тебя зовут?

– Нэд… милорд.

Встреча с лордом явно произвела на мальчика впечатление, но не испугала и не смутила.

– Голоден?

Вопрос, ответ на который Дюрандаль уже знал. Ледяные глаза блеснули.

– Да, милорд.

– Отведи его на кухню, Первый, и скажи поварам, чтобы набили парня, как барабан. Жди меня там, Нэд.

Глядя вслед Флориану и Нэду, Дюрандаль отметил, что мальчишка идет, как на пружинах. Как Монпурс.

Объявление о смерти Парсвуда стало торжественно-печальным моментом в жизни школы, внезапно набежавшим облаком, бросившим тень на привычную череду дел. Пожилым магистрам и другим рыцарям уход этого человека напомнил об их собственной, не столь уж далекой, кончине. Для кандидатов он был тем человеком, кем они восхищались и кто дал их жизни новое начало. По древней традиции его меч, «Комар», повесили рядом с мечом основателя, «Закатом», в ожидании решения конклава относительно преемника усопшего.

Выведя процессию из зала, Дюрандаль поспешил на кухню, где и обнаружил «подкидыша». Нэд сидел на стуле перед столом из тикового дерева и… ел. Судя по остаткам, он успел расправиться с кувшином молока, буханкой свежего хлеба, примерно месячным запасом сливочного масла и немалым количеством сваренных вкрутую яиц, скорлупа от которых образовала маленькую горку. Парнишка как раз тянулся к миске за очередным, когда увидел вошедшего Дюрандаля. Он слез со стула и поклонился. Мало кто из новичков был знаком с хорошими манерами. Большинство составляли беспризорники и неотесанная деревенщина.

– Чувствуешь себя получше?

– Да, спасибо, милорд. Дюрандаль опустился на скамью.

– Я лорд Роланд. В данный момент я здесь главный. Расскажи о себе. Пока мне известно лишь то, что ты любишь яйца.

– Это моя любимая пища, милорд. Я бастард. Широко раскрытые, живые глаза смотрели на Магистра настороженно, ожидая реакции.

– Я тоже. Продолжай.

Напряжение ушло, и Нэд заговорил с большей уверенностью. Его мать работала кухаркой в доме богатого и уважаемого олдермена в Бримиарде. Она умерла при родах, и мальчик, по его уверениям, ничего не знал о своем отце, Малыша, однако, оставили в доме, и кто-то оплачивал расходы по его содержанию. У него была кормилица, еда и крыша над головой, он получил зачатки образования и не ходил в лохмотьях. Большинство нежелательных детей либо умирали, либо исчезали. Все сомнения относительно личности рассеялись после смерти олдермена: через три дня законные наследники умершего посадили выкормыша в фамильную карету и дали кучеру наказ: отвезти сорванца к Айронхоллу и оставить на дороге.