«Ты знаешь, что никогда не будешь прощен».

«З-знаю».

Ранетт наклонилась и постучала ногтем по солонке. Солонка была в форме дикоземного сапога. Такая вычурная, что вся окружающая безвкусица вдруг показалась верхом стиля.

– А что, если в этом месяце ты с ней не увидишься? – предположила Ранетт.

– Должен, – ответил Уэйн.

– Почему?

– Это мое наказание.

– Кто сказал?

– Космер. Ранетт, я отнял у нее отца. Нельзя об этом забывать. О том, каков я на самом деле. Я должен посмотреть ей в глаза и дать понять, что не забыл.

Женщины переглянулись.

– Уэйн, – начала Джекси, – я… хотела с тобой об этом поговорить. О твоем отношении к этой девушке. Понимаю, сегодня, возможно, не лучший день…

– Да не, – отмахнулся он. – Валяй, Джекси. Я и так почти ничего не чувствую. Мочи́ изо всех сил.

– Почему ты постоянно встречаешься с ней лично? – спросила Джекси.

– Чтобы она меня отчитала.

– А ей этого хочется?

– По-моему, ей это нравится.

– Правда? Уэйн, ты уверен? По твоим рассказам складывается впечатление, что она не хочет тебя видеть.

– Просто она чересчур снисходительна, – объяснил Уэйн. – А я снисхождения не заслуживаю.

– Джекс, – перебила Ранетт, – я же тебе говорила. У него самосознания как у погрызенного сэндвича.

Уэйн нахмурился. На что это она намекает?

– Не знаю никого, кто понимал бы других людей так, как Уэйн, – сказала Джекси. – До него дойдет.

– Он понимает людей, когда ему это выгодно, – поправила Ранетт. – Но не тогда, когда нужно видеть то, что ему видеть не хочется.

Уэйн отвернулся. Ранетт наговорила много неприятных вещей, но они были… ну, не такими уж неприятными. Он шутил, она шутила. Да, порой в ее словах звучала горькая правда, но друзья на то и друзья. Заставляют тебя выглядеть немножко глупо, когда вы вместе, чтобы ты не выглядел крайне глупо, когда вы порознь.

Но последнее замечание уязвило его. Он действительно понимал людей. Вакс и Мараси – прекрасные сыщики. Но им был нужен некто вроде Уэйна, человек, понимающий людей, что живут по колено в грязи – и радуются, что не по шею. До поры до времени.

– Уэйн, – продолжила Джекси, – чего, по-твоему, хочется этой девушке? Можешь поставить себя на ее место? Подумай, действительно ли ей хочется, чтобы ты ежемесячно напоминал о ее утрате?

– Я… хочу, чтобы она была счастлива. Что поможет лучше, чем унижение того, кто сделал ее несчастной?

– Уверен? – ласково спросила Джекси. – Или дело в тебе? Ты сам наложил на себя наказание. Уэйн, всякий раз, когда ты не обращаешь внимания на просьбы этой девушки, ты отнимаешь у нее толику счастья и обращаешь в собственное страдание.

Он крепко зажмурился.

– Ты понимаешь. – Джекси похлопала его по руке. – Вижу, что понимаешь.

– Аппетит пропал, – произнес Уэйн, встал из-за стола и побрел к выходу из ресторана.

– Говорила я тебе, – донесся до него голос Ранетт. – Джекс, он не такой плохой, каким я его малюю. Но и не такой хороший, как кажется тебе.

Он вернул звонок в обмен на шляпу и утащил у встречающего только одну запонку – честная компенсация за дурацкий неработающий звонок, ради которого пришлось расстаться с такой прекрасной шляпой. Но стоило ему выйти, как он тут же столкнулся с парочкой в костюмах и котелках.

Ржавь и Разрушитель! Попался.

– Сэр, – обратился к нему более высокий крохобор. – Нам нужно обсудить ваши финансы.

– А шо с ними? – Уэйн убрал руки в карманы.