Магия окутала тело старика мерцающей паутиной, но этот свет погас едва ли не раньше, чем вспыхнул.

Эмбра улыбнулась почти свирепой улыбкой, глядя на изумленное лицо Ролина, и сказала ему:

— Что бы ни собирался сказать, не говори. Скажи что-нибудь другое.

Рот юноши приоткрылся, потом закрылся, и его бледное лицо внезапно стало красным, как кровь Сараспера.

— Э… — наконец произнес он, — славные сапоги.

Эмбра закатила глаза, нагнулась и прижала два окровавленных пальца к его губам, прежде чем он успел что-либо добавить, и проворчала:

— Найди мне все маленькие фигурки и ящички и тому подобное, что носит с собой Сараспер, они нужны мне срочно!

Ролин заморгал, кивнул и начал суетливо рыться в сброшенном поясе целителя и в его мешочках.

— Это для вашей магии? — прошептал он, не поднимая глаз, пока лихорадочно расшнуровывал, расстегивал и развязывал все мешочки. — Вы…

Он скорее почувствовал, чем увидел, как стоящая над ним женщина внезапно вздрогнула, а через долю секунды выкрикнула одно-единственное слово, которое зазвенело у него в голове, словно колокол среди раскатов грома.

Ролин вздрогнул, уставился на Эмбру и успел увидеть, как из ее рта вырвалось пламя. Барды говорили, что так умеют делать драконы. Языки пламени пролетели мимо него, подобно брошенному копью, и мальчик оглянулся и увидел, как они промелькнули около плеча Хоукрила и попали прямо в лицо одному из людей в коридоре.

Тот издал пронзительный вопль, Ролин увидел, как он отшатнулся назад, его меч зазвенел о пол, а огонь от его лица взлетел вверх. Глаз этого человека нельзя было рассмотреть в пылающем огне; казалось, пламя струится из его рта вверх и лижет потолок.

— Ролин, — с пугающей мягкостью произнесла Владычица Самоцветов, — пожалуйста, найди мне эти фигурки.

Парень резко повернул голову. Он энергично закивал разгневанной чародейке и принялся за работу с еще большим рвением, чем прежде. Через несколько секунд он сунул фигурку в протянутую руку Эмбры и почти сейчас же прибавил к ней миниатюрный сосуд. Она взяла сосуд двумя пальцами и с любопытством посмотрела на него.

Волшебница несколько мгновений разглядывала его, лицо ее затуманилось, словно она пыталась вспомнить что-то ускользающее, потом пожала плечами и сжала в ладони эту крохотную вещицу. Быстро прошептав несколько слов, она снова разжала ладони, обхватила ими реликвию Серебряного Древа и произнесла нараспев заклинание, которое эхом загремело в ушах Ролина и заставило Хоукрила повернуть на секунду голову, отвлекшись от мелькающей и звенящей стали.

Над ладонями Эмбры распустился огненный цветок, похожий на сине-зеленый вихрь, нежный и ласковый язык пламени. Когда вспыхнуло сияние, фигурка и сосуд исчезли.

Эмбра протянула к плечу Сараспера руку с согнутыми пальцами, наподобие когтистой лапы, а потом медленно отвела ее назад, почти к своему плечу, и большой обломок дерева в плече целителя колыхнулся, завибрировал и медленно выполз наружу.

Густая струя темной крови хлынула следом, и Ролин лихорадочно зажал рану Сараспера, пытаясь остановить этот поток. Сине-зеленый свет лизнул его пальцы, и он отпрянул, бросив изумленный взгляд на Эмбру, и начал трясти руками, чтобы избавиться от неожиданно возникшего в них покалывания. Из пустого воздуха выплыло сияние и окружило рану старого целителя, а затем быстро втянулось в нее.

Свет вспыхнул и погас. После этого кровь перестала течь, хотя разорванная плоть оставалась окровавленной и изуродованной, а маска боли на лице Сараспера не смягчилась, и он не выказывал никаких признаков возвращения сознания.

— Охраняй его, Ролин, — пробормотала Эмбра, прикасаясь самыми кончиками пальцами к его плечу, и двинулась мимо него дальше.

— Госпожа, он…

— Охраняй его, — повторила она, не оборачиваясь.