Аркадий отпихивает льдины. Они прячутся под дно лодки, поднырнув, поднимают ее над водой.

— Греби! А то перевернемся!

Лед стиснул лодку в сильные ладони и-словно шутя, играясь с нею, сдавливает постепенно. Наслаждаясь своею силой и ее слабостью.

— Греби! Выходи правее!

Ладони Ярового мозолями покрылись. Федор подвешивает мотор. Обходит льдины на малом газу.

— Ты откуда? — спрашивает Федор.

— С материка, — не прекращает тот работать веслом.

— То-то я тебя здесь не видел. А кто меня тебе подсказал?

— Старик, я его не знаю.

— Хм, поди пьяницей назвал? — глянул Федор на Аркадия вопросительно.

Тот промолчал.

— Я на море работал. Боцманом. Потом списали. Из-за этого дела, — щелкнул себе по горлу Федор.

— А с чего это ты запил?

— Так. Один в живых остался. Из всей команды. Обледенение было. Я на воде удержался, другие нет. Когда меня к берегу привезли, бабье шум подняло. Мол, на хрена я жить остался. Ведь ни детей, ни бабы. А их мужики погибли. Ну, а разве я виноват, что выжил? А бабы и теперь на меня волками смотрят. Мол, кому надо было жить — утонул, а кому не надо — выжил. Вот и запил я. С горя.

Аркадий оглянулся. Лицо у мужика молодое, а голова совсем белая.

— Ты отгребай! Не останавливайся! Не то плохо наше дело.

— Гребу! — усмехнулся следователь.

— Скоро на воду выйдем. На чистую, — ободрил Федор. Яровой глянул вперед, до чистой воды еще метров двести ледяного поля. От вида такого расстояния мурашки по спине бежали. Руки давно перестали повиноваться. Они беспомощно повисали. Пот заливал глаза.

— Греби, браток, — уже просил Федор.

Аркадий собрал в комок остатки сил. Четыре часа он без передышки работал веслом. Майка, рубашка, свитер — насквозь промокли. Будто не лед отталкивал, а поработал с раскаленным железом.

— Ух-х. — Окунулась льдина под воду, а пока Яровой отталкивал льдину с одной стороны, эта льдина поднырнула под дно лодки и, поднявшись кверху круглым животом, подняла на нем и лодку.

Яровой не сразу понял, в чем дело. Лодка внезапно поднялась над водой метра на два. Льдина медленно тащила ее, в открытое море. Аркадий глянул на Федора. Тот, посинелый от ужаса, глаза закрыл.

Яровой глянул. Там, где был берег, — в той стороне лишь ледяные бескрайние поля. Кричи, не кричи — никто не услышит. Второй берег и того дальше.

А лодка, как по иронии судьбы, серым чирием на белом брюхе льдины сидела. В любую секунду готовая сорваться с него и перевернуться в воду вместе с двумя мужиками.

— Господи? За что? — кричал Федор.

Аркадий стоял, боясь пошевелиться. Одно движение и лодка сорвется. Упадет в воду. И тут не спастись. Нет. До берега не доплыть. Федор сдерживает дыхание. Аркадий думает. Страх понемногу прошел. Но нельзя же бесконечно торчать на этой льдине! Куда она понесет их? Во всяком случае не к берегу. От берегов идет теплая, талая вода и льды несет в более холодные воды. А значит в море. Подальше от берегов.

Сколько им так сидеть здесь? Ведь это не может продолжаться долго. Надо что-то предпринимать. Яровой оглядывается. Подметил, что левый борт лодки балансирует. Если удастся, не перевернув ее, вылезти через борт, то потом лодку можно понемногу стянуть в воду. Если льдина за это время не перевернется. Но если ждать, лодка все равно черпнет воду правым бортом и пойдет на дно. Потому ее надо либо выровнять, но это не принесет нужного результата, либо столкнуть в воду.

— Куда ты?

— Тихо!

— Остановись, что делаешь?

— Молчи! — прикрикнул Аркадий.