Я выхожу из такси на том же месте, где его взял, и возвращаюсь черным ходом в «Хилтон».

Мод еще спит, лицо ее даже во сне сохраняет серьезное выражение. Бесшумно раздеваюсь и устраиваюсь рядом, делая вид, будто тоже сплю. Я так старательно играю свою роль, что вскоре засыпаю по-настоящему. Просыпаюсь, ибо крепкая рука энергично трясет меня за плечо:

— Альбер!.. Ну же, Альбер! Или вы хотите, чтоб мы тут провели и ночь?

— Только и знаете, что будите меня, — огрызаюсь я, переворачиваясь на другой бок.

Однако дама настроена довольно решительно, поэтому приходится раскрыть глаза. На улице уже темнеет. В такое время года это означает, что перевалило уже за восемь.

— Что там такое? — спрашиваю я. — Почему вы мешаете мне спать?

Она подходит к окну, резким движением опускает занавеску и щелкает выключателем.

— Вы же хотели идти на ярмарку? — невинно спрашиваю я, садясь на кровати.

— Хотела… Такого со мною никогда не бывало. Проспать среди бела дня шесть часов…

Карие глаза смотрят на меня сосредоточено и немного подозрительно, но я делаю вид, что не замечаю этого.

— И все-таки вы проснулись.

— Меня разбудила Дейзи. Вы не слыхали телефонного звонка?

— К счастью, на этот раз аппарат стоит с вашей стороны.

— А что вы делали все это время?

— Разве вы не видели?

— Имею в виду — раньше. Я, кажется, заснула перед вами.

— Все правильно. Я последовал вашему примеру после того, как выкурил две сигареты. Не понимаю только, зачем этот допрос? Или вы думаете, что я перебежал к Дейзи?

— Не исключено, — сухо отвечает она.

На этом следствие заканчивается. Вряд ли я развеял ее подозрения. Но в наши дни кого только они не мучат?

В баре мы находим Дейзи с ее Эрихом. Женщины на какое-то время выходят — им надо кому-то позвонить, а мы с молодым атлетом остаемся развлекаться: я — сигаретой, а он — неизменной жвачкой.

— Итак, когда что-то выгорит, я сообщу Мод через Дейзи, — снова напоминает атлет.

— Именно так, — подтверждаю я. — Сообщите.

Дейзи скоро возвращается, а немного погодя появляется и Мод, которая, оказывается, ходила рассчитываться за гостиницу. Выпиваем по рюмке на дорогу, обмениваемся притворно дружескими улыбками и выезжаем.

— У меня такое чувство, словно вы что-то сделали со мной после обеда, — говорит Мод, когда «мерседес» уже мчится автострадой, прорезая мрак светом мощных фар.

— Вам было неприятно?

— Если бы мне было неприятно, я б вам сказала об этом еще в первый раз. Вы знаете, что речь идет не об этом.

— А о чем?

— Перед тем как я легла, вы дали мне кока-колу…

— По вашей просьбе.

— Вы меня одурманили…

— Почему? Разве у вас болит голова?

— У меня здоровая голова, Альбер. Лучше поберегите свою.

— Зачем мне беречь ее, когда я нахожусь в ваших руках. Вы играете мною как вам вздумается. Лучше объясните, почему Эриха так развеселили мои разговоры про стеклянные изделия?

Она какое-то время молчит, сосредоточенно смотрит на освещенную фарами полосу автострады. Наконец говорит:

— Я не уполномочена давать вам разъяснения, Альбер. Вы знаете, кто это делает. — И добавляет: — И все-таки вы меня одурманили.