Валентина Мухина-Петринская. Утро. Ветер. Дороги
Смотрящие вперед - 8
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЫШЛИ ИЗ ГНЕЗДА. КАКОЙ ВЕТЕР!
Письмо Дана
ИДУ В ОКЕАН
Атлантика, июль 1978 года
Дорогая Владя!
В Атлантике непогода. Только что сменился с вахты, промерз до костей. Ночь - не видно ни зги. Штормит. Сверху вода, снизу вода. Не поймешь, где тучи, где волны. Огромные горы воды то опадают, то вздымаются.
До смешного маленькое суденышко, этот рыболовный траулер с трогательно русским названием "Ветлуга". И живут на этой "Ветлуге" двадцать три советских парня и два славных деда: капитан Евдокимов да старший механик Ян Юрис, латыш. Ну, капитан не так уж стар - сорок с чем-то, а вот стармех ходит в океан с незапамятных времен. Еще до Отечественной войны в Ледовитом океане плавал. Похоже, это его последнее плавание: еле выпустили в море капитан отстоял. Хороший дед, наш Ян Юрис... Взял меня к себе в каюту и теперь доволен, что я не храплю. А я даже не знаю, храпит ли он; засыпаю, едва коснувшись подушки.
Учится у нас почти каждый. Кто готовится поступить в мореходку, кто в техникум, есть и заочники высших морских заведений, и практиканты, как я.
То, что строгий неразговорчивый дед взял меня в свою каюту, объясняется просто: он знал моего отца. Мне очень повезло, Владя, что я наконец встретил человека, который знал отца в его главном - в море, в труде - и может беспристрастно рассказать о нем.
Спасибо старому Яну Юрису, теперь я понял штурмана дальнего плавания Фому Алексеевича Добина, моего отца. Его портрет висит у меня над койкой бравый моряк с добрыми и грустными глазами. У него был настоящий морской характер - решительный, мужественный, хладнокровный. Ведь он погиб, спасая матроса, смытого штормом ночью за борт
Отец был однолюб. Для него во всем белом свете существовала лишь одна женщина - моя мать. Не удивительно, что и она больше не вышла замуж. Осталась верна его памяти.
Мы с тобой всегда жили по соседству... До сих пор не могу понять, почему Зинаида Кондратьевна так меня ненавидела? Что я ей сделал? Прости, Владя, все же это твоя мать. Но она, честное слово, не стоит ни тебя, ни твоего славного, умного отца, которого вы все недооцениваете и не понимаете. Как же! Она - работник министерства, кандидат наук, а он "недалеко пошел" как был, так и остался рабочим. И вы не видите, что к его душе сама Поэзия прикоснулась.
Помню, как ты приходила к нам (всегда не ко мне, а к маме), я знал твой звонок и ни за что не шел отпирать дверь. Дверь открывала мама, а ты, заслышав ее шаги, спешила сообщить тоненьким голоском.: "Это я, Владя!"
Как долго я не мог принять тебя лишь потому, что ты дочка Кондаковой. Как часто дразнил тебя, делал всякие пакости, а ты всегда все прощала...
У тебя удивительно доверчивые сияющие глаза. Как будто они говорят: "Как я счастлива, что живу в этом чудесном мире. И мир, наверное, тоже радуется, что я живу в нем".
Как странно, что я, взрослый, сильный парень, моряк, в мыслях часто возвращаюсь в детство: то в школу, где меня считали трудным, то к семье, где я так часто расстраивал маму.
Если бы в детстве у меня не. было такой мамы, тебя (да, Владя, тебя, хотя я, кажется, все сделал, чтоб тебя оттолкнуть), ребят из нашего класса, которые любили меня простодушно и чистосердечно, как сейчас любят меня эти бородатые парни с "Ветлуги", я бы, наверное, вырос угрюмым, озлобленным хулиганом. |
