Встал и прислушался. Скрежет по камню, шелест высокой травы. Никаких сомнений — там определенно кто-то есть.

Сжимая в руке фонарь, Дункан напрягся. Спокойно. Он сделал глубокий вдох, еще один. Ладно, готов…

Выпрыгнув из-за угла, он включил фонарь.

— Стоять! Полиция!

Последовало приглушенное чертыхание, и чья-то тень рванула прочь. Дункан погнался следом, мокрая трава спутывала ноги. Человек впереди споткнулся и упал. Схватив его за плечо, констебль развернул чужака и направил фонарь прямо в лицо.

От яркого света защурилась Мэгги Кэссиди.

— Слезь с меня! Я, кажется, сломала ногу.

Дункан вздохнул с облегчением. И чувством вины. Помогая журналистке подняться на ноги, он заметил, что она ему едва по плечо.

— Ты до смерти напугал меня своим криком! — проворчала она. — Молись, чтоб моя нога была в порядке, иначе я подам в суд.

— Что вы здесь делаете? — спросил Дункан, стараясь не принимать оборонительную позицию.

После секунды раздумий последовал ответ.

— Приехала тебя проведать, — улыбнулась Мэгги. — Не очень-то весело торчать здесь.

— А почему вы смотрели в окно коттеджа?

— В фургоне нет света. Подумала, ты в доме.

— Да, конечно. — Дункан заметил, как она пытается засунуть что-то себе в карман. — Что у вас там?

— Ничего.

Однако он уже светил фонарем на руку, сжимавшую мобильный телефон.

— Отсюда сложно дозвониться, — сказал Дункан. — Вы же не собирались делать фотографии?

— Нет, конечно, нет…

Констебль протянул руку.

— Послушайте, я не успела ничего снять, ясно? — запротестовала Мэгги.

— Тогда вам не составит труда показать мне содержимое, так?

Мэгги опустила плечи и показала дисплей.

— Все равно ничего толком не видно, — пробурчала она, показывая два смазанных белесых снимка.

Дункан понимал, что пользы от них никакой, сам не мог разобрать ничего, но все же велел удалить их.

— Остальные тоже.

— Это все.

Он пристально посмотрел на нее. С раздраженным вздохом Мэгги показала остальные фотографии.

— Вот про эту вы, наверно, забыли, да? — бодро спросил констебль, когда появился еще один снимок коттеджа.

— Теперь доволен? — спросила она, удаляя последний. — А теперь что будешь делать? Арестуешь меня?

Дункан сам задавал себе тот же вопрос. Вроде журналистка не нарушила закон. Она ведь не пересекала ленты.

К тому же она ему чем-то нравилась.

— Обещаете, что больше не будете туда лезть? — произнес он строгим голосом.

— Не буду, честно. Ой! — Мэгги вздрогнула, ступив на поврежденную ногу.

— Вы в порядке?

— Вполне. Могу быть свободна?

Дункан замялся.

— Где ваша машина?

Она махнула на дорогу:

— Там оставила.

— Вы уверены, что дойдете?

— Не сомневайтесь, доползу.

Улыбаясь, Дункан наблюдал, как маленькая фигурка прыгает по дороге, светя перед собой фонарем. Затем направился к фургону. Войдя внутрь, заметил на пороге грязный след. Чертов Фрейзер. Никогда не вытирает ноги.

Думая о Мэгги, он включил газ под чайником.

Машина Мэгги была припаркована на расстоянии пятидесяти метров. Хромота прошла, как только удалился Дункан, но она продолжала хмуриться. Бабушкина машина «мини» была грудой металла, и все же лучше, чем ничего.