Сам же лорд Чарльз был идеалистом и походил скорее на мать, чем на отца.

Как раз перед двадцать первым днем рождения ему было сказано, что пришло время жениться на девушке голубой крови, которую его отец счел бы вполне достойной кандидатурой, и он немедленно отбыл в Лондон на поиски будущей супруги, в союзе с коей мог бы рассчитывать обрести некоторое счастье.

И он действительно нашел ее, хотя это и показалось ему чудом.

Все случилось через неделю после того, как он начал бывать на балах в Мэйфэйр. Поскольку сам он был сыном герцога да и родители его были уважаемы в высшем обществе, матери с дочерьми на выданье приветствовали его с распростертыми объятиями, хотя, как третий сын, он едва ли мог рассчитывать когда-либо унаследовать титул.

И вот на званом ужине перед очередным балом, который давала одна из самых влиятельных светских дам Лондона, лорда Чарльза усадили рядом с молодой девушкой, которая показалась ему сколь потрясающе красивой, столь же невероятно застенчивой.

Тем не менее из беседы он узнал, что ее пригласили в самый последний момент, дабы заменить молодую женщину, которая некстати захворала.

– Я всего лишь дочь викария, – сообщила она ему, – из деревни, где у нашей хозяйки есть огромный красивый особняк, и потому она иногда удостаивает меня приглашения.

Ее красота и честность по отношению к самой себе произвели несомненное впечатление на лорда Чарльза.

Они танцевали вместе, и к концу вечера он понял, что влюбился. Это была любовь с первого взгляда, в существование которой он не верил.

И сейчас это случилось с ним.

Неделей позже он предложил дочери викария, которую звали Сильвией, руку и сердце.

Поскольку сам он был очень красив и невероятно обаятелен, и она влюбилась в него без памяти.

Лорд Чарльз вернулся в деревню и уведомил отца, что, как тот и желает, он женится по достижении двадцати одного года.

Герцог, однако, пришел в смятение и ярость оттого, что его сын намерен заключить столь неподобающий мезальянс.

Взбешенный, он заявил Чарльзу, что уже начал переговоры о его женитьбе на дочери маркиза, и запретил ему даже думать о Сильвии.

Лорд Чарльз решил дилемму довольно простым способом – сбежал вместе с Сильвией, а ее отец тайно обвенчал их.

Герцогу доложили об их свадьбе только после того, как пошла вторая неделя их медового месяца.

Узнав о том, что случилось, он впал в бешенство, и семья испугалась, как бы с ним не приключился апоплексический удар.

Впервые один из его детей посмел ослушаться, и он просто не мог поверить, что нечто подобное произошло на самом деле.

Однако поскольку бракосочетание уже имело место быть, он ничего не мог поделать, но немедленно вычеркнул лорда Чарльза из своего завещания.

Он заявил сыну, что отныне тот – нежеланный гость в собственном доме, и запретил упоминать его имя в своем присутствии.

К счастью, лорд Чарльз располагал некоторой суммой, которую оставила ему крестная мать и коей оказалось достаточно, чтобы приобрести небольшой домик с участком неподалеку от того места, где жил отец Сильвии.

К еще большему счастью, он был отличным наездником и очень любил лошадей.

Изучив рынок, он обнаружил, что можно дешево купить молодую лошадку, объездить и выдрессировать ее, а потом продать втрое или даже вчетверо дороже того, что он заплатил за нее.

К тому времени как Майкл вырос и повзрослел, его отец уже был хорошо известным и уважаемым торговцем лошадьми не только в своем, но и в окрестных графствах. Любой, кому требовался хороший гунтер, мог приехать к лорду Чарльзу и редко оставался неудовлетворенным.

Благодаря этому Майкл смог отправиться на учебу в Итон и Оксфорд безо всякой помощи со стороны своего деда-герцога.

Он очень хотел поступить в армию и, решая, какой полк выбрать для прохождения службы, влюбился с первого взгляда, подобно своему отцу.