Как нарочно, мое желание исполняется. Приходит Дейдре и, извинившись перед леди Роуз, объявляет:

– Приехал доктор, чтобы подготовить ее для Коменданта Линдена.

Она ведет меня вниз по коридору до лифта, который можно активировать только с помощью специальной магнитной карты. В лифте Дейдре встает позади меня. Ее движения скованны. Она явно нервничает.

– Сегодня вечером ты познакомишься с Распорядителем Воном.

Она ужасно бледна, смотрит на меня по-детски испуганными глазами. Я вспоминаю, что она и на самом деле еще совсем ребенок. Губы Дейдре сжимаются, выдавая ее переживания. Что это? Сочувствие? Страх? Нет времени разобраться: двери лифта открываются, и ее лицо становится непроницаемым. Она ведет меня вниз по другому, плохо освещенному и пропахшему хлоркой коридору, к очередной двери.

Ну же, посоветует ли она мне что-нибудь на этот раз? Но она не успевает и рта открыть, как мужчина спрашивает ее:

– Это которая?

– Рейн, сэр, – отвечает Дейдре, не поднимая на него глаз. – Шестнадцатилетняя.

Интересно, это Распорядитель или все-таки Комендант, за которого мне предстоит выйти замуж? Только собираюсь на него посмотреть, как мою руку пронзает острая боль. Успеваю бросить лишь один взгляд на стерильную комнату с глухими стенами, кровать, накрытую простыней, и зажимы для рук и ног.

Будто действуя в полном согласии с этим странным местом, комнату заполняют бабочки. Их крылышки дрожат в неровном свете. Затем бабочки взрываются как диковинные мыльные пузырьки. Повсюду кровь. Меня окутывает темнота.

4

Сегодня мое дежурство. Вечером мы заперли все окна и двери и спрятались в подвале. В углу ровно гудит маленький холодильник; тикают часы; мерно покачивается висящая на шнуре электрическая лампочка, слабо освещая то один, то другой участок подвала. Мне кажется, я слышу, как по темным углам в поисках чего-нибудь съедобного рыщет крыса.

С раскладушки доносится храп Роуэна. Странно, вообще-то он не храпит. Но меня это совсем не раздражает. Наоборот, приятно чувствовать, что ты не одна, и знать, случись что, он тут же проснется. Мы двойняшки, поэтому из нас вышла отличная команда. Брат у меня сильный и отлично стреляет, а я маленькая, шустрая и бываю очень ловкой.

За все это время к нам только один раз пробрался вооруженный грабитель. Мне тогда было тринадцать. Воровством обычно промышляют дети. Чтобы залезть в дом, они разбивают окна или пытаются подцепить замок от входной двери. Надолго они не задерживаются. Как только понимают, что на кухне хоть шаром покати и на продажу брать нечего, сразу же уходят. Никакого от них спасения. Проще сунуть им чего-нибудь поесть, чтобы они поскорее убрались восвояси. Благо, мы можем себе это позволить. Но Роуэн не разрешает. Говорит, подкормишь одного, будешь потом кормить их всех, а мы на это не подписывались. Вон приютов сколько. Да и за участие в опытах деньги платят. А как насчет первого поколения? Может, пора им вмешаться, раз уж они всю эту кашу и заварили?

Грабитель оказался здоровым парнем лет двадцати с лишним, вдвое выше меня ростом. Ему как-то удалось подцепить замок на входной двери так, что мы ничего не услышали. Он быстро сообразил, что хозяева прячутся где-то в доме, охраняя свои пожитки. В тот раз дежурил Роуэн, но он так вымотался за весь день, что уснул. Он берется за любую работу, но ему предлагают только самую тяжелую. К вечеру он от усталости еле стоит на ногах. Америка давным-давно перенесла все производство в другие промышленно развитые регионы, потому сейчас, когда мы перестали ввозить товары из-за границы, в большинстве нью-йоркских небоскребов разместили цеха, которые выпускают все что угодно, от замороженных продуктов до листового металла. Мне обычно удается найти работу – оформлять крупные заказы по телефону. Роуэна охотно берут грузчиком.