Теперь - просто мертвый человек.

Как и у драгоценностей, у ситуаций есть уязвимые точки. Но они переменчивы, призрачны, появляются лишь на мгновение и исчезают, не оставляя после себя никаких следов. Они всегда связаны со временем.

Вторых шансов не существует.

Если - когда - я вновь встречу Дуку, он более не будет уязвимой точкой войны. Я не смогу остановить эту войну од-ной-единственной смертью.

Но тогда, но арене Джеонозиса, я мог это сделать. Через несколько дней после битвы мастер Йода нашел меня в одной из комнат для медитаций в Храме. «Твоим другом он был, - сказал старый мастер с самого порога. - Уважение должен ты был ему. Любовь даже. Убить его не мог ты - не только из-за предчувствия». Но я мог. Я должен был.

Именно по этой причине наш Орден запрещает личные привязанности. Если бы я не чтил его, если бы не любил, Галактика бы сейчас была в мире. «Не только из-за предчувствия», - сказал Йода. Но я джедай.

Меня с детства обучают доверять своим предчувствиям. Но каким предчувствиям следует верить? Когда я встал перед выбором: убить бывшего мастера-джедая или спасти Кеноби, юного Скайуокера и сенатора… я позволил Силе сделать выбор за меня. Я доверился своим инстинктам.

Я сделал выбор джедая.

Результат: Дуку сбежал. Результат: Галактика в пучине войны. Результат: многие мои друзья погибли. Вторых шансов не существует.

Странно: я джедай, но я сожалею о том, что не отнял жизнь. Многие из выживших на Джеонозисе мучаются кошмарами. Я слышу историю за историей от лекарей-джедаев, дающих им советы. Кошмары неизбежны: подобной резни не было со времен Войн ситхов четыре тысячи лет назад. Никто из них и представить себе не мог, каково это будет: стоять на той арене в ослепительном оранжевом свете полудня, когда вокруг - тела друзей, вонь и пропитавшийся кровью песок. Я, возможно, единственный ветеран Джеонозиса, не мучающийся кошмарами.

Потому что в своих снах я все делаю правильно. В свой кошмар я попадаю, когда просыпаюсь. У джедаев тоже есть уязвимые точки…

Мейс Винду остановился в дверях, пытаясь немного успокоиться. Капюшон его робы пропитался потом, а туника липла к телу: он пришел прямо из тренировочных залов Храма, не успев принять душ. И тот быстрый шаг, почти бег, которым он шел сквозь лабиринты коридоров Галактического Сената, не дал ему возможности остыть.

Личный кабинет Палпатина, часть апартаментов Верховного канцлера, расположенных под Главным Залом Сената, предстал перед ним во всем своем великолепии: простор отполированного эбонитового пола, несколько простых мягких кресел, плоский широкий стол тоже из эбонита. Ни фотографий, ни картин - никаких украшений, кроме двух одиноких статуй. И го-лографические проекторы от пола до потолка, показывающие в реальном времени картины Галактического города так, как их можно увидеть только с вершины купола Сената. Там, снаружи, орбитальные зеркала скоро отвернутся от солнца Корусканта и принесут в столицу сумерки.

В кабинете не было никого, кроме Йоды, торжественно восседающего в своем летающем кресле и сжимающего в руках набалдашник своей тросточки.

– Не опоздал ты, - заметил старый мастер. - Но лишь чуть; Садись, сконцентрироваться мы должны. Серьезное что-то произошло, боюсь я.

– Я и не ждал вечеринки, - ботинки Мейса простучали каблуками по полированному полу. Он придвинул одно из мягких широких кресел поближе к Йоде и сел сбоку от мастера, лицом к столу. От напряжения Мейс все сильнее сжимал челюсти:

– Курьер сказал, что речь пойдет об операции на Харуун-Кэле.

Тот факт, что из всех членов Совета джедаев и Республиканского высшего командования Верховным канцлером были приглашены лишь двое старших членов Совета, говорил о том, что новости хорошими не будут.