|
При всей простоте проб на совместимость крови донора и реципиента, закон требует, чтобы их проводил дипломированный врач, прошедший специальные курсы. Занятие это нудное. Сначала нужно получить кровь в отделении переливания под роспись, потом взять пробу крови у пациента и прокрутить ее на центрифуге. Потом требуется еще раз определить группу донорской крови, содержащейся в пакете, смешать ее каплю с каплей сыворотки больного на стекле и в пробирке, выждать пять минут и проверить, нет ли агглютинации, то есть створаживания, а потом записать переливание в истории болезни и в двух журналах. Ясно, что желающих заниматься всем этим было мало, и отдуваться приходилось Чеснокову, как самому молодому. Вот он, значит, и нашел выход — подлизался к пожилой процедурной сестре, которая раньше, работая в сельской больнице, иногда вынужденно занималась совмещением крови. Поддавшись уговорам Чеснокова, она и в клинике взяла эту работу на себя. Ему оставалось только расписываться.
— Да вы что, Анне Петровне не доверяете? — удивился Чесноков. Миллер сполоснул чашки и убрал их в шкаф. — Если она ошибется, в тюрьму сядете вы, Стас. Ладно, пойдемте в приемное. Ну вы и гусь. В городе теракт, я, второй человек в клинике, сижу, ничего не знаю, а вы уже всем распорядились. Может, вы и кафедру возглавите вместо меня? Вы в институте как учились? — На тройки в основном. — Значит, будете прекрасным руководителем. — Просто я давно тренируюсь на рынке; там, если всех в кулаке не держать, без прибыли останешься. Вы тоже научитесь. Мобильный только не выключайте, и все нормально будет. В приемном все уже было готово. Больных подняли в отделения, из реанимации выкатили резервные аппараты ИВЛ, в комнате дежурного врача сидели анестезиологи с интубационными наборами наготове. Возле диспетчерской страдал нейроофтальмолог, который, оказывается, числился главным специалистом по боевым отравляющим веществам. — Я окулист! — набросился он на Миллера. — Откуда мне знать все эти зарины, заманы, фосгены? Хоть бы предупредили заранее, методичку какую бы выдали! — Давай махнемся. Ты будешь ожоговедом, а я военным токсикологом. — А смысл? — Я не понимаю ни в том ни в другом, так, может быть, ты хоть ожоги знаешь? Они вышли на крыльцо — посмотреть, не везут ли уже больных, а заодно и покурить. Стоял теплый осенний вечер, солнце давно закатилось, в белом низком небе едва виднелся узкий серп месяца. На улице гудели застоявшиеся в пробках машины, нетерпеливо позванивали трамваи, и казалось Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
