Удивлялся, как это я сразу не понял, что вижу сон, ведь здание было совсем не такое, как в реальности: заметно выше, имело кривые стены, странной формы крышу и окна. Моя тень мне знаки подавала. Но так во сне бывает, всё реальным кажется. Пока не проснёшься, этого не осознаёшь.

Кирпичная стена

После школы, я дольше обычного засиделся за гречневой кашей, ел её неторопливо, разговаривая с мамой. Потом не спеша пил компот. Но отвертеться от похода не удалось. Прибежал Никита. Пришлось выйти к нему и сказать, что собираюсь, почти готов. Соврал:

– Не знаю, что взять, чтобы приподнять крышку. Ищу, но никак не найду.

– А я нашёл! – похвастался Никита и показал мне монтировку. Совсем такую же, с какой я направился в Дом во сне. Едва удержался от желания рассказать свой страшный сон.

– Сейчас выйду, – сказал я.

Никита спустился во двор. Я принялся собираться, но ко мне привязался Сенька, ему тоже захотелось на улицу.

Я наотрез отказал ему:

– Отстань от меня, мой хвостик!

Он пожаловался маме:

– Алёшка не хочет брать меня на улицу!

Вышла из кухни мама:

– Возьми с собой ребёнка, пусть тоже погуляет. Одного пускать его нельзя, а я занята. Ты старший брат, должен заботиться о младшем.

Поневоле пришлось согласиться – «бремя старшего брата», что с этим поделаешь. Спор с мамой мог мне дорого обойтись, лучше не спорить. Вспомнил подходящую к данному моменту пословицу: «Чем язык скупее на слова, тем твоя целее голова».

– Одевайся быстрее, настырный ребёнок, – со вздохом сказал я Сеньке.

Пришлось ждать, пока он натянул свои тёмно-синие бриджи с красными лампасами, рубашку-косоворотку. Затем мама пригладила ему непослушные вихри на затылке и проводила нас.

Мне пришла мысль, оправдаться перед нашими: мол, мама велела погулять с братом, пусть идут в Особняк без меня.

Но мои надежды не оправдались, уловка не сработала. «Добавка» ко мне в виде Сеньки их не обрадовала, но Алёнка сказала:

– Его взять можно, он же крещёный. Это сразу видно, ведь он носит косоворотку.

В этом можно было не сомневаться, ибо был виден крестик на шее Сеньки. В прошлом году его окрестили. Потому и рубашку специально купил, в ней крестик не вываливается наружу.

Гурьбой двинулись в Аршинный переулок. Все мы были одеты по-обычному, только Алёнка вырядилась, словно в настоящий поход. На ней был джинсовый комбинезон со многими карманами. Даже ниже колен сбоку имелись небольшие продолговатые карманчики. Она походила на туриста или рабочего.

Когда мы подходили к Особняку, то я обратил внимание на колышущиеся верхушки деревьев сирени. Странно, внизу ветра не было, значит, он дул лишь сверху, на уровне крыш.

Дверь Дома оказалась закрытой, в петли для висячего замка кто-то просунул палку, она держала створки. Мы её вынули, после чего прошли внутрь. По засыпанному мусором и грязью коридору прошли к маленькой комнате.

Здесь наш ждал сюрприз: тайник был вскрыт, его деревянная крышка валялась в стороне, открыв тёмный провал подвала.

– Тут уже кто-то побывал до нас, однако! – воскликнул Муравский. – Мы шибко сильно опоздали!

Никита сокрушённо помотал головой:

– Эх, нужно було вчера его открывать.

– Неужели? Забыл, что вчера нечем было открывать? – напомнила Алёнка.

Заглянув вниз, мы увидели грубо сколоченную лестницу. Сделана она была просто и грубо: к двум длинным деревянным брусам приколотили огромными гвоздями поперечные доски шириной в ладонь. Верх её как раз доставал до массивной балки перекрытия пола.

– Зачем её принесли? – спросил Димка.