Он помчался в класс и прибежал оттуда через минуту, победно размахивая белым листком.

Мы оба склонились над этим листком и прочитали вслух:

— «Дорогой Витя! Я ничего не могу объяснить тебе подробно, но только знай: я расторгаю наш „священный договор“! Теперь я буду готовить письменные уроки сам. Каждый день сам! И ты делай сам. Это необходимо! Ни о чём меня не спрашивай. Я тебе сейчас ничего не могу объяснить. И вообще не разговаривай со мной целых пятнадцать дней с момента получения этого письма. Если только заговоришь, нам обоим плохо придётся. Потом всё объясню. И почему пишу печатными буквами, тоже объясню! Твой верный друг Сева».

— Но ведь я получил точно такую же записку! — воскликнул я.

— От кого?

— От тебя! Не притворяйся! Ты же писал?

— Не ври-и. Я ничего не писал…

— И я ничего не писал.

— Значит, кто-то… — таинственно прошептал Витька.

— …прислал нам с тобой одну и ту же записку, но только подписал её разными именами! — закончил я.

— Покажи свою, — всё ещё не веря мне, потребовал Витька.

— Я разорвал её.

— Ах, разорва-ал?..

— Ты мне не веришь?! Клянусь… клянусь… — Я никак не мог придумать, чем бы таким поклясться. — Клянусь… Чтоб мне ни разу в жизни в кино не попасть! До самой смерти!

Витька даже вздрогнул от такой страшной клятвы.

— Я верю тебе…

— Так ты, значит, поэтому от меня и отворачивался?

— И ты тоже из-за этой записки?..

— Ну да!

Ох и здорово нас кто-то одурачил! Заставил нарушить «священный договор», а чтобы мы не могли договориться друг с другом и выяснить, что к чему, заставил нас отворачиваться друг от друга. И печатными буквами записки написал, потому что сообразил, что я знаю Витькин почерк, как свой собственный, и он мой так же. Хитро придумано! Это уж действительно какой-то «великий комбинатор» изобретал! Но кто он? Кто он такой? А самое главное, откуда он мог узнать ещё вчера обо всей этой истории с задачками? Ведь о ней не знал никто, кроме меня. Никто на всём белом свете! С ума сойти можно!

Мы с Витькой только затылки чесали.

Мимо прошёл Толя Буланчиков.

— A-а! Друзья встречаются вновь? — сказал он. — Это очень хорошо: дружба, знаете ли, дороже всего на свете!

Но мы даже не обратили на Буланчикова никакого внимания.

Наконец я пришёл в себя и сказал:

— Теперь восстановим наш договор! Ладно?

— Не зна-аю… — протянул Витька. — Мне даже немного, как бы это сказать… понравилось, что ли…

— Что тебе там понравилось?

— Ну, самому, как бы это сказать… задачки решать. И отвечать потом как-то приятнее. Я вот сегодня… И Софья Романовна похвалила! «Молодец», говорит…

— Ну ладно! Мы об этом ещё подумаем, — перебил я Витьку. Потому что об этом и в самом деле стоило немного подумать.

17 декабря

Сегодня председатель совета отряда Толя Буланчиков поручил мне зайти домой к Володе Каталкину и помочь ему по арифметике. Володя уже целых две недели не ходит в школу. У него какая-то очень странная болезнь: воспаление среднего уха. Я до сих пор думал, что у всех людей только по два уха — и оба крайние: одно — левое, а другое — правое. Но, оказывается, у нас есть ещё третье ухо — среднее. Только мы его не видим. Вот оно-то как раз у Володьки и болит…

Сегодня после уроков я отправился к Каталкину.