— И ты бы помогла ему.

— Я бы предала его!

— И ты рассчитываешь, что я в это поверю? — резко спросил он. — Своего собственного брата?

— Он мне не кровный родственник, и я так ненавижу его, что убью его, если представится возможность.

— Тогда дай мне сделать это за тебя, — резонно предложил он, но тон его все еще был холодным. — Скажи мне, где его можно найти.

Настала ли пора сказать всю правду? Нет, сейчас он был слишком зол, чтобы еще и это услышать.

Она отрицательно покачала головой:

— Вы и так отняли у меня слишком много. А теперь еще хотите лишить меня возможности отмщения? Я не хочу этого.

Он сердито посмотрел на нее, услышав ее ответ. Он даже встряхнул ее, но в конце концов тихо проворчал что-то и отпустил ее. Ей пришлось ухватиться за него, чтобы удержаться на лошади. В этот момент опустился подъемный мост, и лошадь двинулась вперед. Ровена поняла, что время уходит и она не успеет сказать ему все остальное, о чем он вскоре услышит от других, — но это уже будет не в ее пользу.

— Вы не спросили меня, почему меня должны были бы запереть в вашей темнице, мой господин.

— Тебе еще есть в чем признаваться?

Она прямо-таки отшатнулась, услышав эти злобные слова.

— Это не признание, а правда, какой я ее знаю. Вчера меня должны были обвинить в краже очень ценной вещи у одной из дам замка. Эту вещь предстояло найти в ваших покоях, таким образом моя вина была бы доказана. Появлялся повод допросить меня и о других предполагаемых кражах. Рассчитывали, что к вашему возвращению от меня слишком мало что останется, чтобы я могла вас чем-нибудь прельстить, и что от боли, которую я буду испытывать при допросе, я потеряю ребенка. Я не пожелала пройти через все эти страдания, ибо я невиновна. Поэтому я покинула замок до того, как обвинение могло быть вынесено.

— Но если ты виновна, тогда ты делаешь это признание, чтобы смягчить свою вину.

— Но я невиновна. Милдред случайно услышала, как замышлялся заговор, и предупредила меня. Вы можете ее спросить…

— Думаешь, я не знаю, что она солжет ради тебя. Лучше ты бы придумала что-нибудь другое, чтобы доказать свою невиновность.

— Теперь вы понимаете, почему мне пришлось покинуть замок, — с горечью произнесла Ровена. — Я никак больше не смогу оправдать себя, как только тем, что я только что вам рассказала. Именно вам надлежит сделать это, доказав, что тот, кто меня обвиняет, лжец. В противном случае вам придется наказать меня со всей строгостью, какой это преступление заслуживает.

Она почувствовала, как при этих словах он весь напрягся.

— Черт бы тебя побрал, женщина, что ты такое сделала, чтобы вызвать такую враждебность у этой женщины?

Ровена воспряла духом. Этот вопрос означал, что он ей поверил или хотел поверить.

— Я ничего не сделала, — просто сказала она. — Это даже не мне она хотела причинить боль, а вам. Если бы меня здесь больше не было, она, может быть, и не стала бы вообще обвинять меня и сообщать о пропаже. В мое отсутствие это было бы бессмысленно. Однако теперь, когда я вернулась, она может решить это сделать, чтобы вынудить вас наказать меня.

Они остановились во внутреннем дворе замка перед крепостной башней. Воины спешивались, лошадей уводили прочь, сновали туда-сюда оруженосцы и конюхи. Вдруг Ровене пришло в голову спросить:

— А почему вы, Уоррик, вернулись так скоро?

— Нет, женщина, тебе не удастся уйти от темы нашего разговора. Ты мне скажешь, кто эта дама, которая замышляет навредить мне через тебя, и ты мне скажешь ее имя сейчас же.