— С чего вы взяли, что ваш подчиненный — не сообщник воров? Ведь его видели убегающим со шкатулкой в руках…

— Нет, это был другой человек, переодевшийся в нашу форму. Сначала он вдрызг напоил беднягу и заставил согласиться на переодевание. Так мы приступаем? Берегитесь, в случае вашего отказа я обращусь к королю с просьбой о закрытии вашего богоугодного заведения.

— Что ж, поступайте, как знаете, но если вы ничего не найдете…

— Я всегда держу ответ за свои поступки. Но ответ держать не пришлось, искомое было успешно обнаружено. Найдены были и Сен-Мар без плаща, все еще находившийся под воздействием снадобья, которое влили в него силой, и четверо воров, мирно спавших в ожидании часа, когда можно будет преспокойно смешаться с толпой и удрать из города. Добыча была разделена на четыре части и лежала в корзинах этих «паломников». Последние оправдывались, пытаясь свалить вину на Сен-Мара, они утверждали, что кражу совершил он, им же предстояло только переправить драгоценности в Испанию, где они легко нашли бы покупателя в лице какого-нибудь еврея из Бургоса.

— Так вот почему вы его опоили, захватив у дома Эшевери? — насмешливо спросил д'Артаньян.

— Дом Эшевери?.. — растерялся толстяк, валивший все на мушкетера. — Нет, мы ни при чем. Мы ждали его на берегу. Он прибежал прямо к нам…

— Без плаща? Что-то не верится. Неужели он собрался дезертировать, убежать с вами, все бросить, отказаться от чести и всего остального?

— Он хотел жениться на девушке из богатой семьи и нуждался в деньгах. С ней он обо всем договорился, она должна была убежать вместе с ним. Зачем ему было за ней идти?

— Тем не менее он за ней пошел, — вмешалась Сильви. — Манеш Эшевери засвидетельствует, что он все перевернул у него дома вверх дном.

Толстяк хитро усмехнулся.

— Вдруг он и с ним сговорился? Мы-то оставались на берегу…

— А он не ходил к Эшевери?

— Нет, не ходил. Не успел бы, к тому же это было бы слишком рискованно.

— А это что? — спросила Сильви, указывая пальцем на бурое жирное пятно на замшевом камзоле мушкетера. — Шоколад — тот, который он опрокинул в жилище маршала Грамона! Эшевери покажет то же самое.

— Можете не волноваться, госпожа герцогиня, — молвил д'Артаньян. — Шоколад — хорошая улика, как и крепкий сон бедняги, которого эти злодеи наверняка бросили бы на позор и на королевский суд, а сами сбежали в Испанию. Дальнейшие подробности прояснятся позже, когда за этих людишек примется палач, которому будет поручено вытянуть из них правду… Увести их! А этого недотепу препроводить в наше расположение.

— Его ждет суровое наказание?

— Разве он не покинул свой пост? Ему оказали доверие, а он… Да еще расстался с плащом, чтобы его отсутствие было обнаружено не сразу! Он познакомится с военной тюрьмой, а дальше я позабочусь, чтобы он вернулся в семью мушкетеров. Вообще-то он хороший солдат, храбрец! Я за него заступлюсь, так и быть. Но пусть знает, что его спасительница — вы.

На следующий день Сильви получила от Сен-Мара записку:

«Я знаю, госпожа герцогиня, как вы старались ради меня. Знаю, что спасением своей жизни и чести я обязан вам одной. Отныне то и другое принадлежит только вам. Можете распорядиться ими, когда вам потребуется…»

— Бедный юноша! — прошептала Сильви, поднося его письмо к пламени свечи. — На что мне его жизнь, не говоря о чести? Быстрее бы обо всем этом забыть!

Но Персеваль схватил листок, уже начавший обугливаться, и загасил огонь каблуком.