Внизу вновь зазвучали неразборчивые голоса.

Не оставалось ничего, нежели спуститься на первый этаж самой. И она поспела как раз вовремя.

Сначала у нее сердце в пятки убежало.

Светушка лежал на ступеньках лестницы, неловко подвернув под себя десницу. А дядя Берендей неподвижно стоял возле стены.

Что-то явно случилось.

И Забава поняла: время пугаться ушло. Настало время спасать любимого.

– Не стойте вы истуканом, дядя! – крикнула она. – Ужель не видите? Ему же помощь нужна!

Дядино лицо дернулось, слегка исказилось – словно он силился что-то вспомнить да никак не мог, – а в остальном Берендей Сосна и ухом не повел.

Забава бросилась к нему, репейной колючкой вцепилась в запястья:

– Помогите, дядя! Ведь он ранен! Он же умрет!

Дядины губы шевельнулись. Только губы. И ничего более.

Тогда она бросилась к тете Стасе, принялась трясти за рамена.

Что они все, белены объелись!.. Должен же кто-то помочь ей отнести чародея в спальню и сбегать за врачом.

Но тетя Стася только смотрела в стену пустыми глазами и тут же опрокинулась затылком на подушку, едва Забава отпустила ее. А Ольга… та и вовсе не проснулась. Сопела себе в две дырочки, лахудрища проклятая!

И Забава поняла вдруг, что здесь не обошлось без колдовства. Не будет у нее ныне помощников, придется справляться самой.

Так, ладно. Слезы в сторону, поплачем позже. Сначала надо перетащить Светушку в спальню, до постели… хотя нет, ближе в кабинет, там оттоманка. А потом быстро за врачом… Хорошо, что живет недалече… О Сварожичи, сколь же вы тяжелы, люба мой!..

– За… ба… ва…

Это был не голос, скорее полушепот-полухрип.

Забава, не выпуская из рук Светушкиного тела, повернула голову.

Говорил дядя. Вернее, пытался говорить. Было видно, с каким трудом даются ему слова.

Так, помнится, изъяснялась парализованная тетка Тихослава, их с мамой соседка в Борисове-на-Онеге, незадолго перед тем, как Марена забрала ее в свое царство.

– На… до е… го у… вез… ти от… сю… да… Бу… дет бе… да…

Дядины глаза смотрели на племянницу, но взгляд их то и дело убегал в пространство, за пределы дома.

– Куда увезти? Зачем? Ему врач нужен!

– У… ве… зи… те… Бе… да…

Дядя замолк. Глаза его окончательно убежали в никуда. Зато сам он вдруг ожил; решительно и целеустремленно зашагал по коридору; не оборачиваясь, скрылся в своей комнате.

Забава осторожно опустила Светушку на ступени и стремглав бросилась за экономом.

– Дядя! Дядя! Как же я его…

И осеклась: Берендей, не обращая ни малейшего внимания на племянницу, разделся и улегся в постель, под теплое крылышко тети Стаси.

– Дядя! – Забава потрясла обмякшее тело.

Берендей Сосна захрапел.

Похоже, неизвестное колдовство одолело и его.

Забава в отчаянии зарыдала.

А потом отчаяние улетело подобно дядиному взгляду. На смену явились решительность и целеустремленность – как у дяди, когда он рвался под крылышко. Забава выскочила в коридор.

Светушка по-прежнему лежал на лестнице, даже не сполз – видно, ни разу не шевельнулся, – и она перетащила его в сени, на половичок перед дверью.