|
— Пора. Фуггер сказал — самое большее пятнадцать минут. Эрик забросил сверкающие сабли в ножны, а Хакон поднял свой короткий топор и положил его себе на плечи. Это оружие лучше подходило для ближнего боя, чем гигантский боевой топор, который сейчас стоял у стены. Несмотря на свои размеры, Хакон стал мастером боя в тесном пространстве. Вокруг все начали закреплять оружие и надевать шлемы и кирасы. Хакон подошел к французу. — Ах, Ромбо, чего бы я только не дал, чтобы ты сейчас сражался рядом со мной! Жан пристроил на лицо неискреннюю улыбку, к которой уже привык. — И я, дружище. Давненько мы этого не делали. — Рана? Она все еще болит? Неподдельное беспокойство, отразившееся на лице друга, чуть было не заставило Жана стыдливо опустить голову. Однако он удержал фальшивую улыбку, потирая бок в том месте, куда попала пуля стрелка. — Да. Но Иисус милостив, скоро пройдет. — Обратись лучше к Тору. — Язычник-скандинав вновь улыбался. — Он скорее откликнется на такую воинственную просьбу. Хакон отошел к своим людям, подбадривая и подзадоривая их. Жан убрал руку со шрама под камзолом — с раны, которая, как знал только он один, уже давно полностью зажила. Нет, не совсем так. Его дочь, его любимица, названная в честь покойной королевы, его Анна — она тоже это знала, потому что она его лечила. И Бекк — подозревала. Но его жена отнесет свои подозрения на счет своего негодования, которое она к нему испытывает. Ребекка подошла к Жану. Они стояли рядом, наблюдая за приготовлениями. Взглянув на нее, Жан подивился тому, как пролетели годы. Девятнадцать лет прошло с тех пор, как он впервые увидел ее, переодетую мальчишкой. Он сражался с ней на горном склоне неподалеку от Тулона. От «мальчишки» не осталось и следа — была только женщина средних лет, с сединой в поредевших волосах и морщинками на лице. И Жан знал, как сам выглядит в ее глазах. Он больше не воин в расцвете сил. Не герой. Отнюдь. — Ты идешь с ними, Жан? Ее голос звучал ровно, нейтрально. — Нет. — Тогда увидимся наверху. Бекк отошла, чтобы взять свой испанский мушкет, а потом направилась вверх по лестнице. Она давно отказалась от своего любимого оружия, пращи: ее руке уже недоставало силы. Но свинец она посылала с такой же меткостью, как когда-то — камни. Ее жажда попасть в цель не унялась, только дальность выстрела стала больше. Ему хотелось сказать что-нибудь, что угодно, но слова не приходили на ум. И вот уже Хакон стоит рядом с ним. Его отряд готов, Эрик занял место справа, поправляя ножны своих кривых сабель. Жан подался вперед и негромко сказал одному только скандинаву: — Все просто, Хакон. Окажись в гуще флорентийцев, оттесни их, положи вот это, — тут он указал на пять бочонков с порохом, которые выкатили из запечатанного склада, — куда тебе скажет Фуггер. А потом отходи. — Но, Ромбо, разве ты не чуешь? — Хакон поднял голову и шумно принюхался. — Они там, в траншеях, жарят цыплят! Нам всем не помешал бы поздний ужин. Жан заставил свой голос звучать сурово: — Никакого риска. Сделай дело и уходи. Ты слышал мой приказ, скандинав. Подчиняйся! Хакон улыбнулся, нисколько не обидевшись. — Ты стареешь, дружище. Помню, как мы с тобой имели дело с курами… — Выполняй мой приказ. |
