Это мое имя.

Или ты гулял. А вокруг росло много цветов.

Это мое имя.

Может, ты смотрел, как течет вода в реке. С кем-то, кто тебя любил. Вы почти касались друг друга. Ты почувствовал прикосновение еще до того, как оно произошло. И оно произошло.

Это мое имя.

Или кто-то звал тебя из далекого далека. Голос звучал эхом.

Это мое имя.

Может, ты лежал в постели, уже почти засыпая, и вдруг засмеялся чему-то, какой-то своей собственной шутке — так хорошо заканчивать день.

Это мое имя.

Или ты ел что-то вкусное и на секунду забыл что, но продолжал жевать, потому что знал, как это вкусно.

Это мое имя.

Может, была полночь, и огонь гудел в очаге, словно колокол.

Это мое имя.

Или тебе было плохо, когда она тебе все это рассказала. Неужели она не могла поговорить с кем-то другим — с тем, кто лучше понимает в таких делах.

Это мое имя.

Может, форель заплыла в пруд, но река оказалась всего восемь дюймов шириной, над Смертидеей сияет луна, а арбузное поле вытянулось так, что стало казаться, будто из каждого ростка поднимаются луна и темнота.

Это мое имя.

И как бы я хотел, чтобы Маргарет оставила меня в покое.

Фред

Когда ушла Маргарет, появился Фред. Мост его не интересовал. Он был ему нужен только для того, чтобы добраться до моей хижины. А что еще можно делать с мостом? Фред прошел по нему к моему жилью, только и всего.

Он просто открыл дверь и вошел.

— Привет, — сказал он. — Как дела?

— Ничего, — сказал я, — работаю потихоньку.

— Я с Арбузных Дел, — сказал Фред. — Пошли со мной завтра утром. Покажу тебе кое-то под прессом для досок.

— Хорошо, — сказал я.

— Договорились, — сказал он. — Увидимся за обедом в Смертидее. Говорят, сегодня готовит Полин. Должно быть вкусно. А то я уже устал от стряпни Эла. Овощи вечно пережарены, а морковка надоела. Если меня еще хоть раз накормят морковкой, я закричу.

— Да, Полин хорошо готовит, — сказал я. В этот момент меня не особенно интересовала еда. Я хотел побыстрее вернуться к работе, но Фред — мой кореш. Мне всегда было хорошо с ним рядом.

Какая-то странная вещица торчала из кармана фредова комбинезона. Мне стало интересно. Я никогда не видел ничего похожего.

— Что это у тебя в кармане, Фред?

— Нашел в лесу, когда шел с Арбузных Дел. Сам не знаю, что это такое. Никогда раньше не видел. А ты что думаешь?

Он достал эту штуку из кармана и протянул мне. Я не знал, как за нее взяться. Попробовал держать ее так, словно это одновременно цветок и камень.

— Как ее держат? — спросил я.

— Не знаю. Я вообще ничего про нее не знаю.

— Наверное, это одна из тех штук, которые Кипяток со своей бандой раскапывал в Забытых Делах. Никогда не видел ничего похожего, — сказал я и протянул вешицу Фреду.

— Покажу Чарли, — сказал он. — Может, Чарли знает. Он много чего знает про здешние штуки.

— Да, Чарли знает много, — сказал я.

— Ладно, я пошел, — сказал Фред. Он сунул вещицу обратно в карман. — До вечера, — сказал он.

— Пока.

Фред ушел. Он прошел по мосту, ни разу не задев доску, на которую всегда наступает Маргарет, и которую она ни за что бы не пропустила, даже если бы мост был семь миль шириной.

Идея Чарли

Фред ушел, и пора было возвращаться к работе: макать перо в чернила из арбузных семечек и писать ими на бумаге со сладким запахом дерева, которую сделал Билл на древесном комбинате.