— Я не это имела в виду.

— Знаю, но книга потребует много времени. Я не собираюсь торопиться. Постараюсь написать ее как можно лучше. И займусь рыбалкой. Все эти годы я мечтал о рыбной ловле… Может, немного поохочусь. Тут, должно быть, немало уток.

— Да. Многие местные жители охотятся на них, когда начинается перелет на юг.

Я так и знал. В этом заключается соблазн и притягательная сила таких мест, как Лоцман Кноб. Успокоительное сознание того, что вы знаете, о чем думают люди, и можете присоединиться к их разговору, посидеть вокруг печи в магазине, и побеседовать о перелете птиц или о том, как клюет рыба в Инспекторском Омуте, или как полег весь овес и ячмень от ночной бури. Там, у печи, был стул моего отца. Проходя по улицам, наполненным запахом сирени, я размышлял, найдется ли там стул для меня…

— Вот мы и пришли. — Кэти свернула на тропу, ведущую к большому белому дому в два этажа, окруженному деревьями и кустами смородины.

Я остановился и посмотрел на дом, стараясь вспомнить его.

— Дом Форсайта, — сказала Кэти. — Банкира Форсайта. Я живу здесь с тех пор, как работаю учительницей. Уже три года.

— Но банкир…

— Да, он умер. Больше десяти лет назад. Здесь живет его вдова. Теперь она совсем старая, полуслепая и ходит с тростью. Говорит, что ей очень одиноко в этом большом доме, вот она и пустила меня.

— Когда вы уезжаете?

— Через день или два. Особенно торопиться некуда, все в моих руках. В прошлом году я преподавала в летней школе, но в этом году решила этого не делать.

— Мы можем еще увидеться перед вашим отъездом?

По какой-то причине, которую мне не хотелось для себя выяснять, я собирался снова с ней встретиться.

— Не знаю… Я буду занята…

— Завтра вечером, может быть, поужинаем вместе? Можем куда-нибудь прокатиться.

— Будет забавно…

— В семь часов не слишком рано?

— В самый раз. И спасибо, что проводили меня. Это была отставка, но я колебался.

— Вы сможете войти? — спросил я глуповато. — У вас есть ключ? Она рассмеялась:

— У меня есть ключ, но он не понадобится. Вдова ждет меня и сейчас смотрит на нас.

— Кто?

— Миссис Форсайт, конечно. Она полуслепая, но все знает и следит за мной. Пока она рядом, никто не может навредить мне.

Я почувствовал легкое раздражение. Забыл, совсем забыл, что здесь невозможно пойти куда-нибудь или что-нибудь сделать без того, чтобы за тобой не следили и не информировали об этом весь Лоцман Кноб.

— Завтра вечером, — повторил я, уже стесняясь и чувствуя на себе взгляд из-за занавески на окне.

Я стоял и смотрел, как девушка поднимается на обвитое виноградом крыльцо. Прежде чем она дошла до двери, та распахнулась и оттуда вырвалась полоса света. Кэти была права — миссис Форсайт следила за ней.

Я повернулся, прошел через калитку на улицу. Луна поднялась над большим утесом к востоку от города. Утес Лоцман Кноба служил вехой лоцманам в дни первых пароходов, что и дало городу название. Лунный свет пробивался сквозь ветви вязов, росших вдоль улицы, и образовывал сложный узор на тротуаре. Воздух пах сиренью.

Подойдя к школе, я свернул на дорогу, ведущую к реке. Здесь поселок кончался, а деревья, взбираясь на высокие склоны утеса, становились толще.

Я сделал лишь несколько шагов в их глубокой тени, когда они прыгнули на меня. Для меня это было совершенно неожиданно. Кто-то бросился мне в ноги, а как только я упал, другой ударил меня по ребрам. Я упал, покатился по земле и услышал звук шагов. Я уже поднялся, когда увидел перед собой очертания человека и почувствовал (не увидел, а именно почувствовал), что сейчас меня ударят ногой.