Во-первых, это дедушка. У них есть дедушка, а у меня нет. Правда, он говорит, что раз нас всего шестеро, он может быть дедушкой нам всем. Но Анна возражает:

— А всё-таки это не по-настоящему! По-настоящему ты дедушка только Бритте и мне!

И когда мы приходили к дедушке читать ему газету, Анна всегда сидит у него на коленях, и он называет её «своим дружочком». Не понимаю, как он отличает Анну от нас остальных, ведь он почти слепой. Но он отличает. А ведь Анна даже не косматая, как Исав из Библии. Отцу Исава ничего не стоило различать своих сыновей, потому что один из них был косматый, а другой — нет. Но дедушка, по-моему, молодец.

Во всяком случае, дедушка любит нас всех, так что я даже не обращаю внимания на то, что он называет Анну «своим дружочком».

А во-вторых, почему я им завидую, — это озеро. Кроме дедушки, у Бритты и Анны есть ещё собственное озеро. Оно находится за их коровьим загоном. Летом мы всегда в нём купаемся. Там очень хорошее песчаное дно. Однажды, когда мы поссорились, Анна сказала, чтобы я не смела купаться в их озере. Но её мама сказала, что я могу купаться сколько захочу. Это разрешено законом. Так что теперь Анна не может запретить мне купаться в их озере, даже если мы поссоримся. Но ссоримся мы редко.

Противоположный берег озера не годится для купания — он очень высокий. Правда, Лассе говорит, что он не такой уж высокий и что Скалистые горы в Америке гораздо выше. Мы иногда играем, будто тот берег — это Скалистые горы, и плаваем туда на лодке.

Лассе говорит, что, наверно, какой-нибудь великан накидал там столько скал и утёсов. Давным-давно, когда ещё не было ни людей, ни Бюллербю. Хорошо, что кто-то догадался построить Бюллербю, а то уж и не знаю, где бы мы тогда жили. Лассе говорит, что не будь Бюллербю, мы жили бы в пещере в Скалистых горах, там как раз есть одна подходящая пещера.

Когда мы приплываем на тот берег, мы всегда высаживаемся в одном и том же месте и привязываем лодку к одной и той же сосне, а потом начинаем карабкаться наверх. Это очень трудно. Если не знаешь, за что ухватиться и куда поставить ногу, ни за что не вскарабкаешься.

Сначала надо лезть по расселине, которая называется Коварная Царапина. Она такая узкая, что пока по ней лезешь, обязательно оцарапаешься. Но другого пути нет. Потом надо ползти по скале, которая нависает над озером. Эта скала называется Носоломка. Лассе говорит, что однажды Боссе свалился с неё и сломал нос. А Боссе говорит, что это неправда. То есть он, конечно, упал и чуть не сломал руку, но носа он никогда не ломал. Это всё выдумки Лассе. Однако скала всё-таки называется Носоломкой. После Носоломки идёт самое опасное место — Рука Мертвеца. Того, кто оттуда свалится, домой придётся везти по частям на тачке. Так говорит Лассе. А за Рукой Мертвеца начинается скалистая терраса, на которой находится наша пещера. Мы называем её Пещерой Грома.

Как-то в воскресенье, ещё до летних каникул, мы отправились в Скалистые горы. Мы взяли с собой корзину с едой и сказали родителям, что уходим на целый день.

Лассе привязал лодку к сосне, и мы стали карабкаться наверх. По дороге мы спорили, что приятнее: лазить по горам или по деревьям? В конце концов решили, что по горам всё-таки приятнее. По пути мы открыли новую расселину и назвали её Поджатое Брюхо. Когда по ней лезешь, надо поджимать живот. Вообще-то мы уже много раз лазили по этой расселине, но тогда мы ещё не знали, что она называется Поджатое Брюхо.

Мама, наверно, никогда в жизни не видела ни Коварной Царапины, ни Носоломки, ни Руки Мертвеца, а то бы она ни за что не позволила нам лазить по Скалистым горам. Лассе заглянул вниз и сказал:

— Кто из вас собирается упасть вниз, поднимите руку или ногу!

Но никто не пожелал поднимать ни рук, ни ног, они нам нужны, чтобы карабкаться по Скалистым горам.

В лесу возле Пещеры Грома есть уютная полянка, и мы решили первым делом позавтракать.