– Помянем сродственников моих.

Мы молча выпили, поели. Запили сладкой водой. Вино развязало язык.

– Купец я, с роднею ходили в Москву, кожами бычьими торговали. Обратно сукна фряжеского набрали, да беда случилась… Как я женам их объясню?

– Охрану чего же не взяли?

– А на какие такие шиши? Сам только подниматься начал. О прошлом годе ушкуй с товаром в бурю утонул, из всей команды, почитай, я один и спасся. Решил обозом товар возить, и здесь чуть жизни не лишился. И так уж город захирел – то засуха, неурожай, то пожары. Кромешники опять же головы поднять не дают, скольких бояр да купцов знатных живота лишили. Лютуют хуже татар. Не поверишь – половина народа по деревням разбежалась, животы спасая. Ты-то чего в Муром?

– В Ярославле жил, – соврал я. – Тоже голод, тоже кромешники.

– А на эту дорогу как попал? Из Ярославля дорога там. – Он махнул рукой на север.

– На судне плыл, да не повезло – бросили меня попутчики на стоянке. Проснулся утром – ни корабля, ни людей. А с кораблем все вещи мои, деньги уплыли.

– Да… Нельзя верить народу. Спать давай ложиться.

Мы улеглись.

Глава 2

На третий день мы подъехали к большой деревне.

– Якиманская слобода, – указал на нее рукой Федор. – Муром совсем рядом, скоро дома будем. У тебя есть ли где остановиться?

– Откуда, Федя? Родни в городе нет, из знакомых – только ты.

– Тогда у меня живи, место найдется.

Мы въехали в город, заплатив городской страже мыто.

Попетляв по узким улицам, мы выбрались на набережную. С высокого берега была видна Ока – довольно широкая, с суденышками на ней и лесом на правом берегу.

Федор показал влево, на деревянный храм:

– Церковь Козьмы и Дамиана, меня здесь венчали.

Проехав еще немного, мы повернули влево.

– Вот и моя улица, четвертый дом с угла – мой!

Мы подъехали к дому, и Федор ручкой кнута постучал в ворота. Из дома выбежала женщина, бросилась открывать ворота и, едва телеги въехали во двор, кинулась Федору на шею.

– Вернулся наконец, совсем заждалась.

– Марфа, ты уж при людях-то пообожди с ласками.

Марфа отпрянула от Федора.

– А родственники где – деверь да племяш?

– Сгинули, разбойники напали и живота лишили. Вот человек, отбиться помог да родню схоронить, значит.

У Марфы выступили слезы.

– Ну хватит, хватит мокреть разводить.

Из дома выбежали дети, бросились обнимать Федора.

Мы распрягли лошадей, завели в конюшню. Хозяйство у Федора было справное. Дом большой, бревенчатый, пятистенка, правда – одноэтажный. Двор вымощен дубовыми плашками. Конюшня на пять лошадей, навес для телег. Видимо, Федор знавал и лучшие времена.

Я взял свой мешок, и Федор под ручку, оказывая уважение к гостю, провел в дом. А на пороге меня встречала приодетая Марфа с корцом сбитня. Я выпил, перевернул корец и возвратил хозяйке.

В комнате я перекрестился на образа в красном углу, уселся на скамье. Прислуги в доме не было, но Марфа и сама очень скоро накрыла стол. Мы выпили за встречу, помянули погибшую родню купца.

Федор отвел меня в небольшую комнатушку.

– Располагайся, сколь хочешь, столько и живи. Долг за мной неоплатный, хоть немного возверну.

Я не возражал, после сытного обеда в доме купца я чувствовал себя в безопасности и быстро уснул. Проспал аж до утра.

За завтраком купец поинтересовался:

– А на жизнь чем зарабатываешь? Сабля у тебя, смотрю, знатная, дорогая – не в охранники ли нанимаешься?

– Да нет, Федор, лекарь я.